"Валентин Пикуль. Слово и дело (книга вторая)" - читать интересную книгу автора

тях с женою, добротной супружницей своей, на печи примостился сынок их - Пе-
тенька.
- Батюшка, - спросила жена, - почто не спишь, а маешься?
- Ульяны Петровны, - отвечал ей Кирилов, - мне сегодня от ханов степных
взятка была предложена.
- Много ль? - оживилась жена, светлея лицом в потемках.
- А такая, что и на возу не увезем...
- За што ж тебе, батюшка, милость така от ханов выпала?
- А за то, мать моя, чтобы я город Оренбург в месте намеченном не фундо-
вал. И вот я не сплю, размышляя. Коли ханам степным Оренбург на сем месте не-
удобен кажется, знать, именно там город ставить и надобно для пользы русс-
кой... А теперь - спи!
После молебна тронулись. Пятнадцать маршевых рот взяли шаг. В разливы трав
поскакали казаки, мещеряки и башкиры.
Кирилов шел в поход, окруженный купцами индийскими и ташкентскими. Ботаник
Гейнцельман в котомку травы редкие собирал; ведал он историю древнюю, геогра-
фию мира, геральдику, юриспруденцию - собеседник занятный. А живописец Джон
Кассель умудрялся из седла шаткого виды разные в альбом зарисовывать.
От рудознатцев Кирилов получал известия радостные:
- Нашли соль и яшму... медь и порфир... серебро, мрамор!
Кирилов, словно кот на сметану, глаза в удовольствии жмурил: "Бывать Рос-
сии-красавице увешанной камнями драгоценными!" Мамет Тевкелев, мурза в чине
полковничьем, скакуна шпорами истерзал, холмы обскакивая. Ногайкой - вразлет
- убивал лис и зайцев безжалостно. Вечером караван экспедиции нагнал казак
яицкий - иссечен саблями, мотало его в седле, как пьяного, борода вся в кро-
ви.
- Башкирцы напали! - орал. - Людей побили, возы пограбили!
Побитых захоронили, а возы с припасами так и сгинули в степи. Ночью, сидя
у костерка, Кирилов отписывал в Петербург, чтобы там не пугались. Зло баш-
кирское он пригладил, сколько мог, для выгод будущих. А то ведь (он знал) в
столице народишко трусоват: велят оглобли ему обратно ворочать, тогда - про-
щай все... Ехали далее. Иногда наведывались к нему послы башкирские и киргизс-
кие. Просили города не строить, иначе бунт учинен будет. И запели над голова-
ми первые стрелы пернатые, запылали по холмам костры сигнальные - враждебные.
По ночам кто-то, тяжкий реющий, словно демон, проскакивал мимо лагеря, сгинув
стремительно - в топоте, в вое, в ржанье...
- Не бойсь! - говорил Кирилов. - Напужать нас желают.
Провиант кончился. Шли голодные. На ночевках окружали себя кострами, вгля-
дываясь во тьму. Одни лишь казаки, ко всему привычные, сигали во мрак и возв-
ращались под утро с бурдюками, полными башкирской бузы - пьяной и резкой;
подвыпив, казаки беззлобно "бузили". В лесах почасту встречали бортников; бо-
ясь множества всадников, они быстро, как белки, залезали на деревья, скрыва-
ясь в густой листве, где тяжело и медвяно гудели пчелиные дупла. Иногда же
отряд вступал на обширные луговые поляны, а там, в зное сладком, томились
средь душистых трав долбленые колоды ульев; старики и пасечники в белых руба-
хах (очень похожие на русских) пластали ножами зыбкий и яркий мед. Кирилов не
обижал людей промышленных, всех бортников и пасечников одаривал от души.
Достигли яма Стерлитамакского: сельцо убогонькое, но зато на диво живопис-
но глядится в речные заводи, - от Стерлигамака уже повеяло жаром степным. Из
пещерных дыр рвался воздух - то горячий, то льдяный. Ржали кони, гарцуя в ро-