"Валентин Пикуль. Фаворит (Роман-хроника времен Екатерины II в двух книгах)" - читать интересную книгу автора

мерою овса и пудом муки.
- А ежели сына мово не обучишь мудростям, - добавил майор Потемкин, -
быть тебе от меня драну...
- На все воля Господня, - отвечал пономарь, робея.
Взял он дощечку и опалил ее над огнем, чтобы дерево почернело. Мелком
на доске показал Грицу, как белым по черному пишется. Началось
ученье-мученье. Сколько ни бился пономарь, складам обучая, мальчик никак
не мог освоить, почему изба - это не изба, а "ижица", "земля", "буки" и
"аз".
- Изба-то - вон же она! - показывал за окошко.
- Так она в деревне ставлена, а на бумажке инако выглядит. Опять же
дом - не дом, а "добро", "он", "мыслете"... Коли не осознал, так опять
батюшку кликну с розгами, пущай взбодрит!
В чаянии овса с мукою долго старался пономарь, но обессилел, за что и
был изгнан. Отец сам разложил перед собой пучки розог, раскрыл ветхость
Симеона Полоцкого. Водя пальцем по строчкам, майор (с утра уже выпивший)
бубнил сослепу:
Писах в начале по языке тому,
Иже свойственный бе моему дому.
Таже увидев многу пользу быти
Славенску ся чистому учити,
Взях грамматики, прилежах читати;
Бог же удобно даде ю ми знати...
- Смысл реченного мною внял ли ты?
- Не, - отвечал Гриц, - не внял я.
Майор сразу накинулся на него с прутьями:
- У, племя сучье, так и помрешь без разума, Бога не познав, о чем в
сих виршах складно и открыто сказано...
Но вскоре и отец отступился, сообщив жене:
- Родила ты бестолочь эку!
- Неужто и впрямь совсем без разума наш сыночек?
- Весь в тебя, - отвечал муж, тяжко задумавшись. - Надо в Дятьково
ехать. Сказывали мне братцы, что живет там в отставке артиллерии
штык-юнкер Оболмасов, который за десять рублев с харчами любого недорос-
ля берется в науки вывести...
Сочетание слов штык-юнкер было чересчур колючим и непонятным, отчего
Гриц заранее стал готовиться к худшему. Так оно и случилось. Однажды
въехала в Чижово телега, поверх охапки соломы сидел Оболмасов в драном
мундире, заросший шерстью, аки зверь библейский. А вместо ноги была у
него деревяшка, жестоко исструганная с боков на лучину для нужд скромно-
го сельского быта...
Штык-юнкеру первым делом поднесли чарку.
- Этот, што ли? - спросил он, на Грица кивая.
- Он, батюшка, он и есть, дурень наш, - кланялась мать. - Уж ты пос-
тарайся, покажи ему науки всякие, чтобы умнее стал...
- Это я вмиг! - обещал герой Полтавы, выпивая.
Перед изначальным уроком отстегнул он свою ногу и водрузил на стол,
указывая на нее перстом поучительно:
- Вот этой ногой да по башке - у-у, пыли-то будет!
Велел он писать на доске сложение четырех к пяти, а затем коварно по-