"Валентин Пикуль. Фаворит (Роман-хроника времен Екатерины II в двух книгах)" - читать интересную книгу автора

великая княгиня изучила одиннадцать томов германской истории, дойдя на
последних страницах уже до своих современников, и вынесла из этих книг
подозрительное внимание к вороватой Пруссии, ставшей в ее глазах разру-
шительницей германской общности. Наконец Екатерина открыла и жизнеописа-
ние Генриха IV, над которым смеялась, ликовала, завидовала и плакала...
Развратный сластолюбец, пьяница и бабник, но монарх мудрейший, он вывел
Францию, раздираемую распрями, в число ведущих держав мира, но был глу-
боко несчастен в семейной жизни. Этот безобразный и гениальный король
стал любимым героем Екатерины... В руки попалось что-то и Вольтера, но,
зевая, Екатерина забросила его подальше: до понимания Вольтера она еще
не доросла!
А однажды ночью Петр взобрался к ней на постель, противно липкий от
пива, и стал рассуждать о том, как очаровательна горбатая принцесса Гед-
вига Бирон, недавно бежавшая в Петербург от своего отца из ярославской
ссылки:
- Вот если бы и ты была такой!
- Такой же горбатой?
Петр ударил ее. Екатерина вздрогнула:
- Это что? Уроки драгуна Румбера?
Еще удар. Прямо в лицо. Екатерина смолчала. "Боже, сколько в мире
прекрасных мужчин..."
Поздно (даже слишком поздно!) в Екатерине стало пробуждаться женское
начало - она с радостью ощутила, что способна нравиться. Изредка кавале-
рам удавалось во время танцев нашептать ей на ушко, какой у нее стройный
стан, как волшебно сияют ее глаза. Екатерина, лишенная мужского внима-
ния, впитывала такие слова, как воду пересохшая губка. К двадцати годам
она развилась в статную, крепкую женщину с сильными мышцами рук и ног.
Теперь даже ей самой было ясно, что обликом она пошла в мать: такое же
удлиненное лицо с выступающим подбородком, продолговатый прямой нос и
крохотный ротик, который при напряжении мысли или нервов сжимался в одну
яркую точечку.
Екатерина быстро освоилась с суровым климатом России; как и всем здо-
ровым людям, ей пришлись по вкусу трескучие морозы, бурные весенние лив-
ни и летняя истомляющая теплынь, насыщенная ягодным и цветочным духом.
Ее часто видели скачущей на коне в окрестных лесах Петербурга - она была
способна, как лихой гусар, по тринадцать часов в сутки проводить в сед-
ле. Когда до императрицы дошло, что Екатерина ездит, сидя в седле
по-мужски, она вызвала невестку к себе - ради выговора:
- Ежели еще раз сведаю, что по-татарски ездишь, велю лошадей у тебя
забрать. - Императрица сказала, что от такой позы женщина становится
бесплодна. - А я уж заждалась от вас, когда вы меня наследником престола
порадуете...
Екатерина изобрела особое седло: в публичных местах скакала по-анг-
лийски, свесив ноги на одну сторону, а когда вокруг никого не было -
рраз! - и левая нога перекидывалась через луку, следовал укол шпорою, и
Екатерина проносилась дальше, не разбирая дороги, отважно перемахивая
через кусты и канавы, возбужденная, с длинными растрепанными волосами...
Проживая в Ораниенбауме, она вставала с первыми птицами, вылезала в ок-
но. Внизу ее поджидал верный егерь Степан, они шагали к устью канала,
заросшего высоким тростником, где охотились на уток. И был у Екатерины