"Валентин Пикуль. Фаворит (Роман-хроника времен Екатерины II в двух книгах)" - читать интересную книгу автора

над ямой, оделила мужиков рубликом на водку и велела им копать глубже.
Потом, притопнув ногою в каменные плиты, объяснила молоденькой невестке:
- А вот тут и матка ее полеживает, Катерина Иоанновна Мекленбургская,
тоже язва была хорошая... Все они, как подумаю, из-под одного хвоста вы-
пали! Великие неустройства несли на Русь...
Общий страх объединял женщин, стоящих над раскрытой могилой, - страх
за будущее короны. В обширной карете, возвращаясь во дворец, Елизавета
призналась невестке, что малолетний Иоанн содержится ею под крепчайшим
караулом:
- А стражам указано не объяснять узнику - кто он таков и ради чего
живет. Пусть мыслит о себе: червь я, и только...
Екатерина сделала вывод: "Политика бескровной не бывает". А постылая
жизнь в супружестве не радовала. Французский атташе граф д'Аллион докла-
дывал в Версаль: "Великий князь все еще никак не может доказать супруге,
что он является мужчиной". Екатерина играла по ночам в куклы, которых не
выносила еще в детстве. Иногда Петр ублажал молодую жену партией в карты
на воображаемые ценности. Скинув с головы ночной колпак из бурой флане-
ли, он говорил запальчиво, изображая транжиру-богача:
- Вот вам мои сто миллионов. Сколько ставите против?
Екатерина водружала на стол туфлю с ноги:
- Ах, дьявол вас побери, до чего надоели мне вы со своими фантазия-
ми... Ставлю башмак - в триста миллионов!
Сразу же после свадьбы Петр признался, что безумно влюблен во фрейли-
ну императрицы Катиньку фон Карр.
- На что вам еще и фрейлина, - хмыкнула Екатерина, - если и со сво-
ей-то женой вы не знаете, что делать.
- Ты дура... дура, дура! - закричал Петр, выскочив и приемную, где
читал газеты камер-юнкер Девиер, великий князь стал горячо доказывать
тому, что Екатерину даже нельзя сравнивать с божественной фрейлиной фон
Карр. - Вы же сами видите, граф, как она уродлива, как она коварна и
мстительна.
Девиер осмелился благородно возразить.
- Не возражать! - велел ему Петр. - Ты тоже дурак...
Екатерина хронически не высыпалась. Обормот устраивал на рассветах
"развод караулов", передвигая по комнатам тысячные легионы оловянных
солдатиков, при этом сонные лакеи, держа в руках листы кровельной жести,
разом их встряхивали (дребезжание жести означало салютацию из мнимых пу-
шек). Потом он пристрастился к собакам, разведя в покоях целую свору,
дрессируя их шпицрутенами и плетями. "И когда все это кончится?" - тер-
залась Екатерина, оглушаемая то грохотом жести, то жалобным воем нес-
частных животных. Не в силах выносить собачьего визга, однажды она вышла
в соседнюю комнату, где и застала такую картину: вниз головой, подвешен-
ная за хвост к потолку, висела жалкая собачонка, а муж сек ее плеткой.
Екатерина вырвала из рук мужа хлыст, забросила его к порогу:
- Сударь, неужели вы не способны найти себе дела?
- Хорошо, - покорился ей Петр, - тогда я поиграю немножко на скрипке,
а ты меня послушай...
Как мужу, так и жене абсолютно нечего было делать. С горечью Екатери-
на призналась Кириллу Разумовскому:
- Ожидание праздника лучше самого праздника...