"Валентин Пикуль. Фаворит (Роман-хроника времен Екатерины II в двух книгах)" - читать интересную книгу автора

- Да, он бьет меня ежедневно. Зато я в отместку ему луплю биллиардным
кием своего лакея или собаку... Тут, - сказал Петр, кривя рот и гримас-
ничая, - словно все сговорились уморить меня. Вы не поверите, принцесса,
что до обеда я сижу на куске черствого хлеба. Но я вырасту, стану знаме-
нитым, как Валленштейн, и этот Брюммер поплачет у меня, когда я всыплю
ему солдатских шпицрутенов...
Фике, волнуясь, прибежала к комнату матери:
- Какой гадкий мальчик мой брат!
Узкое лицо матери вытянулось еще больше:
- Вы не имеете права так скверно отзываться о герцоге, голова которо-
го имеет право носить сразу три короны - голштинскую, шведскую и... и
даже российскую!
В голосе матери Фике уловила затаенную тоску. Это была тоска некудыш-
ной ангальтинки по чужому земному величию, по громким титулам, по свер-
канию корон. Утром, гуляя с герцогомкузеном, девочка спросила его, какую
из трех корон предпочел бы он иметь:
- Вы, конечно, мечтаете о российской?
- Сестрица, - захохотал мальчик, - я еще не сошел с ума, чтобы
царствовать в стране дураков, попов и каторжников. Лучше моей Голштинии
нет ничего на свете...
Из Эйтина лошади понесли прямо в Берлин!
Ангальтское семейство безропотно преклонялось перед величием Пруссии,
и мать не могла не навестить короля. Фике запомнила его резко очерченный
силуэт, точный жест, каким он бросил под локоть себе большую треуголку.
Фридрих II поцеловал принцессумать в лоб, а маленькую Фике небрежно пог-
ладил по головке.
- Уже и выросла, - сказал он кратко, без эмоций.
Униженно пресмыкаясь, мать выклянчивала чин генерал-лейтенанта для
мужа. Фридрих II сухо щелкнул дешевенькой табакеркой.
- Еще рано, - отказал он и, взмахнув тростью, предложил спуститься в
парк по зеленым террасам... Фике с матерью едва поспевали за маленьким
быстроногим человеком, а в ответ на дальнейшие просьбы принцессы Фридрих
II тростью указал на девочку: - Не делайте из нее золушки! В будущем ва-
шей дочери возможны самые невероятные матримониальные вариации.
- Ваше величество, но я...
- А вы уже замужем, мадам! - осадил ее король.
Ночевать остановились в берлинском отеле, и мать, уложив Фике в пос-
тель, быстро и шумно переодевалась. Поверх исподнего фрепона накинула
распашной модест, в разрезе лифа расположила гирлянду пышных бантов. Ту-
ча пудры осыпала ее декольте (в форме воинского каре), а белизну шеи ис-
кусно оттеняла узкая черная бархотка. В такие моменты, собираясь поки-
нуть дом, она всегда хорошела, добрея. Иоганна приклеила над губою мушку
и, мурлыча, повертелась перед зеркалами. Потом, глубоко задумавшись, она
подвела у глаз стрелки, и теперь это сочетание стрелок с мушкою было
негласным паролем для знатоков любви: "Вы можете быть со мною дерз-
ким..." Громадное панье не позволяло матери пройти через дверь, она
встала бочком и проскочила с писком, как мышь. Фике уснула и пробудилась
ночью, встревоженная чужим смехом за стеною. В длинной рубашке до пят
девочка соскочила с постели, тихо приоткрыла дверь в материнскую
спальню. Первое, что она увидела при лунном свете, это длинный палаш