"Хью Пентикост. Запятнанный ангел" - читать интересную книгу автора

Уилларда, выходящего на сцену, и аплодировали ему. Вот он садится к
фортепьяно и ждет, когда наступит тишина. Потом он начинает играть - и вдруг
раздается резкий звук выстрела. Уиллард падает вперед на клавиши, обрывая
музыку фальшивым аккордом. Две тысячи людей кричат в истерике, в костюмах и
масках, а кровь Уилларда хлещет на фортепьяно и сцену.
Возможно, мое воображение чересчур разыгралось. Я даже слышал музыку.
И тогда волосы у меня встали дыбом. Я действительно слышал музыку! Это
была соната Бетховена - "Аппассионата". Она доносилась с пустой сцены. Я
немедленно вернулся на землю. Звук казался немного жестяным, и я понял, что
это звучит в динамиках старая поцарапанная пластинка.
Я поднялся, чувствуя легкий озноб, и пошел к сцене, переступая с одной
скамейки на другую. По мере того как я приближался к сцене, музыка
становилась все громче, дефекты на заезженной пластинке - все слышнее.
Перескакивая со скамейки на скамейку, я пытался разглядеть человека,
поставившего пластинку. Никого. Ни единого звука не слышалось, кроме
пластинки и моих шагов. Когда я оказался внизу, пластинка кончилась.
Очевидно, выключить ее было некому, а автоматически проигрыватель не
отключался. Из динамиков, которые теперь можно было увидеть на огромной
раковине, доносилось щелканье иглы.
Я сделал еще несколько шагов к сцене.
Щелк-щелк-щелк.
Весь подобравшись, я прошел по сцене за кулисы. Там, под навесом, было
темно, как в яме.
- Кто тут есть? - окликнул я.
Ничего, кроме щелчков иглы.
Я двинулся вперед и споткнулся о смотанный электрический кабель,
лежавший на полу. Выпрямившись, я достал из кармана зажигалку и, щелкнув,
поднял слабенький огонек над головой. Он почти не давал света, но я смог
разглядеть большой звуковой пульт и проигрыватель. Пламя погасло. Я на ощупь
подобрался к пульту и снова щелкнул зажигалкой. Света было достаточно, чтобы
снять иглу с пластинки, но, чтобы найти выключатель и остановить
проигрыватель, пришлось повозиться. Я взял пластинку и поднес зажигалку
поближе к ней. Это была старая пластинка на семьдесят восемь оборотов. Во
рту у меня вдруг пересохло, когда я прочитал надпись на этикетке:

"Джон Уиллард в ратуше, 1931
Первая сторона
Соната Бетховена № 23 соль-минор, оп. 57
"Аппассионата"

Значит, я слушал Джона Уилларда. Почему-то я знал точно, что это именно
та музыка, которую он играл в ту ночь, когда его убили.
Теперь, когда проигрыватель остановился, было совсем тихо. Вдали
жалобно вздыхала какая-то ночная птица. Позади раковины густой лес. Кто бы
ни поставил эту пластинку, будь он хоть в десяти ярдах отсюда, разглядеть
его не удастся.
Зажав пластинку под мышкой, я вышел из-за кулис на сцену. Сумерки
быстро сгущались, огромный звуковой пульт отбрасывал тень в лунном свете.
Без всякой на то причины я вдруг подумал, что представляю собой великолепную
мишень, стоя здесь, посреди сцены. Мне безумно хотелось убраться отсюда, и