"Елена Петушкова. Путешествие в седле по маршруту Жизнь " - читать интересную книгу автора

Позже у руля сборной стали появляться другие специалисты, а Анастасьев,
чувствуя, что силы уже не те, оставил за собой только выездку.
И вот вершина - двойной триумф 1970 года в Аахене. Мы возвращаемся в
Москву, на аэродроме множество встречающих, и мои друзья случайно слышат
фразу, сказанную одним из тогдашних руководителей нашей федерации: "Ну вот,
теперь Терентьичу пора на заслуженный отдых".
На другой день по приезде Анастасьеву говорят: "Григорий Терентьевич,
есть мнение перевести вас в городской спорткомитет То есть не вас, а вашу
ставку - мы возьмем на ваше место молодого специалиста. Вы как работали, так
и работайте, а его готовьте себе на замену". Это было неожиданно и
равносильно пощечине. Оскорбленный Терентьич ответил, что, если он больше не
нужен, пусть ему так и скажут, а своим трудоустройством он может заняться
сам.
К счастью, это намерение не было исполнено. Вскоре Григория
Терентьевича попросили забыть о неприятном разговоре. Но такое не
забывается, случай остался для Терентьича незаживающей раной.
Иногда говорят: "Незаменимых нет". Это неправда. Каждый человек в жизни
незаменим, особенно такой, как Анастасьев. Обидно и горько, что окружающие
понимают это подчас лишь тогда, когда сделать замену заставляет смерть.
Теперь административных ставок при конном спорте больше, письменных
столов больше, и за ними сидят молодые, крепкие люди. Только успехов стало
поменьше, чем тогда, когда нас тренировал, нами руководил один старик со
своей неизменной записной книжечкой.

РАССКАЗ ПРОДОЛЖАЕТ СТАНИСЛАВ ТОКАРЕВ

В мембране звучал старчески подослабший, но еще мощный на низах военный
баритон:
- Я слышал, что вы пишете о Ляле Петушковой. Предлагаю встретиться,
чтобы рассказать вам об особенностях ее стиля.
- Кто говорит? - не понял я.
- Полковник Рогалев.
Мои ладони вспотели от почтительности.
Так я попал в квартиру, с одного балкона которой открывается вид на
стартовую часть скакового круга Московского ипподрома, с другого - на
финишную прямую. В квартиру, увешанную портретами знаменитых лошадей,
чемпионов выездки и конкура, равно как скачек и бегов. Так попал в дом
патриарха нашего конного спорта Георгия Тимофеевича Рогалева, в чьей
уникальной домашней библиотеке - помните? - черпал знания Виктор Петрович
Угрюмов. В дом, хозяин которого гимназистом-приготовишкой был за пачку
сигарет "Чайка" подсажен офицерским коноводом в седло и словно врос в него,
в гражданскую сражался у бесстрашного Примакова в полку червонных казаков,
Отечественную прошел фронтовым врачом-ветеринаром и закончил службой в
берлинской комендатуре под командованием славного генерала Берзарина. По
поручению генерала Рогалев восстанавливал там разрушенный ипподром, а также,
представьте, цирк и варьете, о чем Берзарина попросил Вильгельм Пик. Это
было гуманным, провидческим актом, ведь мирных жителей столицы бывшего рейха
надо было не только накормить, но и дать хоть немного душой отойти от
рухнувшего на них ада. Говорят, о Рогалеве сам Жуков отозвался: "Это тот
молодец подполковник, который слонов дрессирует". А в архиве Георгия