"Елена Петушкова. Путешествие в седле по маршруту Жизнь " - читать интересную книгу автора

Тимофеевича хранится старая программка варьете с портретом бравого офицера с
эспаньолкой, он и сейчас, со мной беседуя, ее покручивает, только совсем
седую.
Я попал в дом, где знаменитого русского конного тренера Михаила Лакса
зовут папой или дедушкой (отцом он приходится Анне Михайловне, супруге
Георгия Тимофеевича, тоже избравшей профессию ветеринара), а известных
жокеев братьев Лаксов - Колей и Толей (либо соответственно дядями),
легендарного же наездника Ратомского - дядей Витей, присовокупляя к имени
этой роскошной личности множество анекдотов. Ну, скажем, дядя Витя получил
приказ свыше отправить любимую его кобылу Вестницу в завод. Дядя Витя тотчас
отправился с ней в Ростов, где обогнал всех тамошних звезд, потом, с тем же
успехом, в Одессу и еще куда-то и после всего послал в завод Вестницу, но...
изображенную на фото - в момент триумфа.
Словом, я окунулся в удивительный, неведомый мне мир, в центре которого
сильное, но хрупкое, чистое и самое красивое из "братьев наших меньших"
существо. Лошадь. О ней могут здесь говорить бесконечно, и эти разговоры,
исполненные любви бескорыстной и какой-то глубинно-корневой, как к детям, и
меня, неофита, наполняют покойным и светлым ощущением единства всего сущего
на земле. Я хотел бы передать это чувство, так как оно в высшей степени
свойственно и Лене Петушковой, и хоть в конном мире много микромиров и она
принадлежит к иному, но какая нам разница?
Какая нам разница, в какой вид конного спорта отдали потом люди
жеребенка с нежным сердцем и бетонным именем Диктатор, чью трогательную
историю рассказала мне Анна Михайловна? Мать Диктатора, кобыла-рекордистка
Доповедь, была суровой воспитательницей. Пока она ела свой овес с отрубями,
сын должен был стоять носом в угол денника и лишь потом допускался к вымени.
Но, выпущенный с ней на волю, скакал, буквально прилипнув храпом к
материнскому боку, и когда она широченно прыгала через ямы и колдобины, изо
всех жеребячьих сил тужился не отставать.
Годовичков отбили от маток, все уткнулись в кормушки, один Диктатор
кричал, не унимаясь, а потом безголосо хрипел, тосковал по Доповеди. Спустя
положенное время, запущенные в леваду своим табунком, юнцы бойко поскакали,
занятые мужскими заботами, а Диктатор бросился к матери.
Он тоже вырос в классного бойца, и на нем дядя Толя Лакс обошел дядю
Колю, ехавшего на Газавате, сыне знаменитой Гюрзы.
...Но я отвлекся от непосредственного повода, вызвавшего на свет эту
главу, Георгий Тимофеевич пообещал прокомментировать стиль Петушковой.
Впрочем, прежде чем об этом, я выслушал о многом и многом. О кознях
английского циркача Филлиса, прозванного "дьявольским жокеем", который
некогда мановением великокняжеских дланей попал в наставники русской
кавалерии и конного спорта и объявил, что каждую лошадь может в два счета
научить всем хитростям высшей школы верховой езды, рецепт чего прост: "Жгите
ее огнем". О том, как злосчастное наследие Филлиса до сих пор над нами
довлеет. Если, скажем, в ГДР юную лошадь вводят в науку выездки постепенно,
то у нас, говорил Рогалев, ее с первых шагов бросают в океан высших
премудростей главных международных призов. И спешка, натаскивание, связанная
с этим чрезмерная суровость обращения порой приводят молодую лошадь к
неврастении. "Вы думаете почему они зубами скрипят? Потому и скрипят".
Я не специалист. Однако применительно к спорту вообще могу утверждать:
да, натаскивать - это все равно что вбивать ребенку в голову