"Людмила Петрушевская. Время ночь (сб. "Дом девушек")" - читать интересную книгу автора - Ты знаешь, я приобрела тебе джинсы отечественные, не смейся, туфли
светлые, иди переоденьcя, предварительно в душ, и все. - Нет. Не буду переодеваться. Так пойду. Дай денег. Мне надо. - Сколько это тебе надо? - Пока что полета. - Фью! Пять рублей на завтра на еду, и все. Этот все выжирает, я буквально прячу еду в комнату. Дать тебе трешник? - Мне надо полтинник. Пойду убью, в таком случае. - Убей меня. - Андрей. В дверях стояла моя прекрасная дочь. - Андрей, иди к нам, у нас вчера была стипендия у Сашки, мы тебе дадим, она ведь удавится не даст. Андрей тяжело ушел с этими пятьюдесятью рублями и не возвращался два дня, а за это время приходил участковый, спрашивал, где А., и говорил, что прописывать его нельзя. Была большая паника, и мы с Аленой подали на прописку и Андрея и Шуры. Махнулись, так сказать, обменялись, как страны шпионами. Я испугалась-то в первую голову, что Андрей натворил черт-те чего. Но он явился через два дня во всем новеньком, в джинсовом костюме, с сумкой через плечо, побритый и с двумя девками такого вида, что у меня заклокотало в груди, как у орла. Вышла Алена и тоже стушевалась и отступила в свою теплую пеленочную обитель. С девками он прошел в мою комнату и там оставался ровно час, хотя я стучала ему аккуратно, ногтями, деликатно, что мне нужны мои вещи, но в глазах стоял плинтус с деньгами, а Алена, проходя мимо, саданула пяткой в эту проклятую запертую немую дверь. - Пятьдесят рублей. - Так вот, я вернула Алене эту твою сумму. Девки задержались у двери, а он рылся в моем шкафу, перебирал вещи. - Твое все собрано, ты что, вон чемодан наверху... Кровью облитые сердца матери и сына, они бьются сильно и грозно. Где ты, беленький мальчик, запах флоксов и ромашковый луг. - Тут приходил участковый, предупреждал... - А хули он приходил... - Чтобы тебя не прописывали... Сердце, сердце! - Ах так! - Мы тебя прописываем, Андрей, не беспокойся, не волнуйся. - А я не беспокоюсь. Я женюсь, и ваша прописка... Подотрись. - На ком, на них? - А что, плохие жены? Девочки резко засмеялись, показавши зубы с недочетами. - Кстати, где баба? - Я не хотела писать... Баба наша сильно сдала. - Померла, что ли? - Хуже. Самое страшное, что может быть с человеком. Понял? Ты меня понял? - И где она? - В Кащенко, где же еще быть человеку. - Упекли? Он взял чемодан, и они все выкатились. Ночь. Тишина. Где-то долбит кости соседка Нюра, Завтра она сварит из них суп. |
|
|