"Михаил Петров. Гончаров и дама в черном (Гончаров) " - читать интересную книгу автора

планы на то время, когда Алешка полностью освободится.
Однако верно говорят, что мы предполагаем, а Бог располагает. Свои
подлые намерения Арбузов не оставил, хотя к нам он теперь имел лишь
косвенное отношение. Как уж ему это удалось, я в деталях не знаю, но, в
общем, зимой он сообщил своему начальству, что Алексей готовит побег, а
когда к нам пришли, то под крыльцом обнаружили мешок сухарей, несколько
килограммов сала и три комплекта теплой одежды. Отпираться и заявлять о
своей непричастности не было никакого толку. Хотя и ослу было понятно, что
побег зимой, да еще городского человека, заранее обречен на провал и верную
смерть. Это просто невозможно - в сорокаградусный мороз преодолеть путь в
триста километров по глубокому снегу.
Алексея вновь увели за колючую проволоку и добавили четыре года, а
Арбузов озверел вконец. Алешку он теперь избивал без всякой причины, а
иногда прямо на глазах осужденных и своих коллег сержантского состава.
Несколько раз это происходило прямо на глазах у Шурочки, когда она,
согласно разрешению, два раза в неделю приносила ему покушать.
Она бегала к рудничному начальству, как к военным, так и к
вольнонаемным, просила, умоляя их остановить зверя и его бесчинства, но в
лучшем случае получала только туманные обещания. А Алешка тем временем сох
и медленно умирал. Продолжалось все это почти полтора года, до того самого
момента, когда главврач рудничной больницы, Ганс Карлович Шульц, не вздумал
сходить на охоту в тайгу. Он надеялся завалить медведя, а вышло все
наоборот. Полумертвый, он приполз через сутки. Оперировал его Алешка, но
сделать уже ничего не мог. Кроме страшных ран, оставленных медвежьими
когтями, он начисто отморозил себе руки и ноги. Скончался он через два часа
прямо на операционном столе.
Алешку вновь оставили при больнице, но теперь уже временно исполняющим
обязанности главврача. Из города начальство вызвало хирурга, а пока, до его
приезда, его функции возлагались на Алексея. И вновь мы более или менее,
благодаря смерти Шульца, немного вздохнули, хотя прежнего уважения к нам
уже не было, а за Алешей постоянно следил Арбузов и его звероподобная
овчарка Чайка. Однако со временем, благодаря ряду удачно проведенных
операций, конторские работники снова увидели в Синицком первоклассного
специалиста, и нас начали приглашать в дома вольнонаемных горных инженеров
и механиков.
А в начале осени пятьдесят второго года Шурочка вдруг забеременела.
Все мы ходили вне себя от счастья. Да видно, слишком рано обрадовались.
Случилось то, что рано или поздно должно было случиться.
В январе пятьдесят третьего года в шахте произошел обвал, и шестеро
заключенных были заживо похоронены в забое. Их засыпало. Случилось это
поздним вечером, почти ночью, и вместе с командой спасателей с постели
подняли Синицкого. Шурочку не потревожили только потому, что она была
беременна. С ней вдвоем мы оставались дома, чутко прислушивались ко всему
тому, что творится на шахте.
Спать мы, конечно, не могли, не до этого было, прислушивались и
поэтому задолго услышали скрипучие шаги, приближающиеся к нашему дому.
Сначала-то мы подумали, что возвращается Лешка, и обрадовались. Значит, в
шахте не все так плохо.
Какими мы оказались дурами, как страшно мы испугались, когда в нашу
дверь стали колотить прикладами двое мужиков. Причем один из них был