"Богдан Петецкий. Только тишина " - читать интересную книгу автора

ловушку. Невольно провел ладонью по лбу. Вдохнул поглубже и взял себя в
руки. Несмотря на все, я уже знал достаточно, чтобы так просто сдаться. Рано
или поздно, я поймаю кого-нибудь из них. Не здесь, так в клубе, в городе, да
хотя бы у него же дома.
Я нашарил выключатель. Коридор залил яркий свет, до ошеломления
копирующий дневной свет при безоблачном небе. При скверном настроении нет
ничего лучше ксеноновых ламп.
Я добрался до лифта и поднялся на верхний этаж, где в полусферической
надстройке, напоминающей своей архитекрутой планетарные базы, размещались
кабинет Тарроусена и центральный пульт коммуникационных линий. Вышел на
середину зала и осмотрелся. Все двери здесь стояли закрытыми. Из-за них не
доносилось ни малейшего звука. Словно весь павильон выстроили только лишь
для того, чтобы добиться этой не встречающейся в природе, лаборатроно чистой
тишины.
Я простоял две, может, три минуты, ни о чем не думая, потом пожал
плечами и направился к первой от края двери. С размахом ударил по ней,
уверенный, что встречу сопротивления замка, и по инерции пролетел вперед,
чуть не перевернув сидевшего как раз напротив входа Онеску. Восстановил
равновесие и, извиняясь, пробормотал нечто невразумительное, чего, на мое
счастье, профессор не расслышал. Уголки губ поползали у меня вверх. Такое
случается каждый раз, как только я попадаю в дурацкое положение.
- Простите, что вхожу без стука, - пробормотал я. - Но тут такая
толкучка, что никто бы не услышал. Я уже ухожу, ухожу. Только два вопроса.
Первый - существует ли еще Центр? И второй - продолжаю ли я в нем работать?
Мне пришлось замолчать, чтобы перевести дыхание. Я сделал несколько
шагов и остановился в углу кабинета, под контрольным экраном аварийной сети.
С этого места можно было в долю секунды установить радиотишину во всем
объеме солнечной системы. Или же вызвать пилота, патрулирующего в
одноместной ракете в поясе астероидов. А также осуществить целую уйму других
вещей. Нельзя было только угадать, захочет ли этот пожилой мужчина, спокойно
сидящей в кресле и не спускающий с меня глаз, что-либо мне объяснить.
Он указал мне место напротив себя.
- Садись.
Я не тронулся с места. Он выждал некоторое время, потом кивнул, словно
принимая поставленные условия, и тоже встал. Заложил руки за спину и
принялся расхаживать по помещению. Я не торопил его. Я уже успокоился.
- Хорошо, - произнес он наконец-то. - Поговорим... Как оцениваешь
программы? - спросил он, повысив голос.
Я понял, что он подразумевает даторы.
- Еще не знаю, - проворчал я. - Это зависит от того, что я узнаю тут и
теперь. От вас.
Он усмехнулся, заговорил тоном сообщника:
- Понимаю, понимаю. Мне самому порой не избавиться от впечатления, что
я сижу на каком-то нелепом фантоматическом спектакле. Особенно, сейчас, -
негромко добавил он и продолжил: - Что же касается тебя и, разумеется,
Алеба, то если бы мы сразу вам все изложили, вы решили бы, что имеете дело с
безумцами. Именно с безумцами, - подчеркнул он. - Потому что то, что мы
делаем, касается... - он заколебался, - коротко говоря, людей. Всех, сколько
их есть.
Он остановился возле одного из пультов, погладил его ладонью и,