"Евгений Андреевич Пермяк. Бабушкины кружева (сборник) " - читать интересную книгу автора

Ляпокуровых, Саламату и, признаться, меня.
Сказанное Матвеем было настолько твердо и определенно, что, кажется,
даже заглох шумевший до этого самовар на столе. В горнице стало так тихо,
что послышался за двойными рамами окон шелест разыгрывающейся метели.
Даже у меня, стороннего человека, слегка дрожали руки. Я ждал после
этого молчания оскорбительного скандала по адресу Анфисы. Старые сибирские
женщины умеют находить кованые слова, пригвождающие человека чуть ли не
пожизненно. И такие слова, настоянные желчным ядом, готовы были слететь с
тонких, хорошо нарисованных уст негодующей, почерневшей от неожиданности
Ляпокурихи.
- Так что же ты, кровь моя, хочешь породнить меня с этой...
Тут недосказанное слово не столь застряло в горле Ляпокуровой, сколько
было заглушено звоном посуды и шумным ударом по столу кулака Матвея.
- Маманя! - сказал он гневно. - В нашем роду сыновья на мать голоса не
подымали. И я не подыму... На недоговоренное слово и я недоговоренными
словами отвечу. Слыхал я от бабки, что мой отец на второй день свадьбы по
какой-то причине хотел наложить на себя руки... Я ничего не знаю об этом. И
знать не хочу. И ты не знай... И я никому не дам знать того, что им не
положено знать... Поздравьте меня, товарищи и граждане!
Первой поздравила Матвея, обняв и поцеловав его, прослезившаяся
Саламата. Это окончательно добило Ляпокуриху.
Поцеловал Матвея и я. Да еще подарил ему, может быть и некстати,
плетенную в шестнадцать ремешков плетку. Матвей правильно оценил этот
мужской лошадный подарок, но так как он помимо моей воли получил подспудное
звучание и умный Матвей понял это, то он тотчас передал плетку Анфисе,
сказав:
- Пригодится тебе плетка - мужа учить!
За мною несмело поздравляли Матвея и Анфису шумилинские снохи, а затем
и сыновья.
- И я тебя поздравляю, сын, - сказала Ляпокурова, покидая горницу.
Через час ее увез в Хорошиловку отец Саламаты, а мы отправились к
старику Конягину.
Матвей, поздоровавшись со стариком, объявил ему о своих намерениях. И
тот на прямоту ответил прямотой:
- Если моя непутевая дочь в самом деле будет твоим счастьем, так уж
мне-то большего счастья и искать нечего.
На другой день Матвея отвезли на конягинской гусевой. Масленица еще
только начиналась. Увязались и мы провожать Анфисиного жениха.
Хорошиловка, тоже старожильская деревня, состояла из ладных деревянных
домов, крытых тесом. Большой пустой дом Ляпокуровых ожил с нашим приездом.
Матвеева мать не вышла. Нас принимала ее младшая сестра, жившая по
соседству. Мы постарались не придавать этому значения, повеселились до
сумерек и отправились обратно.
Саламата и Тимофей сидели, как и прежде, на первом сиденье, а я с
Анфисой на втором; под тем же тулупом, при таком же свисте ветра я ехал с
другой Анфисой. С Анфисой Андреевной Ляпокуровой. Такой она началась в
памятное утро на шумилинской кухне. Такой она осталась навсегда в моей
памяти.
Я не собираюсь уходить в сторону и разглагольствовать о том, как
преображается девушка, почувствовав сильную руку мужчины, на которую можно