"Евгений Андреевич Пермяк. Бабушкины кружева (сборник) " - читать интересную книгу автора

молча привязал корову к колу и сказал:
- А я, Саламатушка, про тебя худого слова не говаривал и Тимофея не
хаял.
Не скоро дошли слухи о перемене жизни Саламаты до Анфисы. Она об этом
узнала после того, как молодые всходы на поднятой Тимофеем целине дали
веселую зелень, когда у приведенной дедом коровы появился свой камышовый
закуток. Анфиса примчалась на двухколесной легковушке вместе с Матвеем.
По-хозяйски зорко осмотрели они убогое хозяйство Саламаты.
Через неделю, а то и раньше закудахтали первые куры на еще не
огороженном дворе Саламаты и появились овцы.
Теперь уже Шумилиным нельзя было дальше выдерживать характер. Все,
будто сговорясь, помогали молодой паре. И потекли слушки о скаредности
Шумилина, обделившего родную дочь. И ему теперь было не до самолюбия.
Приехал он с матерью. Саламата боялась этой встречи. Боялась, что отец
может обидеть Тимофея. Напрасно боялась.
Шумилин при всех его строптивостях был человеком широким, щедрым и
прямым. И он, до того как поздороваться с дочерью, сказал:
- Прости меня, Тимофей Иванович! Давно живу, да не так жизнь вижу. - А
потом, обратившись к Саламате, сказал: - А у дочери я уж не буду прощения
просить. Она у меня и без того жалостливая. Сама простит.
И все обошлось хорошо. Подоспевшие братья чинно, спокойно обсудили
положение и выделили сестре равную долю.
Теперь пластянка могла остаться летней кухней, какие обычно бывают при
всяком старожильском доме. Теперь у Саламаты появились все возможности
подумать об избе, как у людей.
Новый двор на отшибе от Полынной получил имя Саламатина заимка, а для
краткости ее называли просто Саламата.
В наши дни именем Саламаты называется довольно большая деревня. Она
пополнялась счастливыми парами, которые, как и Тимофей с Саламатой, по тем
или иным причинам не могли соединиться и начать жить своей семьей.
Про таких говорили: "Им теперь больше ничего не остается, как искать
Саламатино счастье". И они находили это счастье.


Когда я кончил рассказывать, мой школьный товарищ, посмотрев на свою
дочь Светлану, потом на Володю, сказал:
- Вот это люди! Не то что... - Тут он явно изменил конец фразы: - Я и
моя благоверная.
Светлана, вздохнув, сказала:
- Между прочим, мое имя начинается на ту же букву, что и Саламата, и
той же буквой кончается...
- Ну так что? - настороженно спросил отец.
- Ничего, папа, просто так...
Вскоре мы разошлись по домам.
Через неделю мне позвонила Светлана. Она сказала:
- Спасибо вам! Мы уезжаем с Володей на целину строить свою Саламату...
Полгода спустя я получил письмо из нового совхоза, выросшего в
тридцати верстах от Полынной. Письмо было написано твердым, мужским
почерком. Я удивился, что он принадлежал Светлане. Она писала:
"...Вы только представьте себе... Наш совхоз находится в тридцати