"Артуро Перес-Реверте. День гнева " - читать интересную книгу авторачастностей. Имея немалый опыт работы с историческим материалом, испанский
писатель еще в своем культовом романе "Клуб Дюма, или Тень Ришелье" (1992) показал, как из сложения, сопоставления, сочетания фактов и текстов рождаются порой истины, а порой - химеры. Говоря о "Дне гнева", он не настаивает на том, что создал в полном смысле слова исторический роман, оставляет за собой право на домысливание и переосмысление деталей. В одном он непреклонен: если 2 мая 1808 года - день пробуждения национального самосознания, то пробудило его простонародье, оно и только оно. Впрочем, он показывает, что "самосознанием" обуревавшие чернь чувства можно назвать с большой натяжкой. Поводом для взрыва стали и слухи о готовящемся увозе в Байонну младших инфантов, и сплетни о ждущей их там расправе. Так что скорее чувства, охватившие толпу у дворца, были верноподданническими. "Да здравствует Фердинанд!" - с этим криком идут на верную смерть в романе удалые махи и бесшабашные подмастерья. И в этом заключается трагический парадокс, который Артуро Перес-Реверте ощущает постоянно, описывая героизм этих людей. В отличие от умиравших с именем Фердинанда на устах, он-то знает, что это был за монарх, что за несчастья своей стране принес он, воцарившись на долгие годы после бегства Жозефа Бонапарта. Слабый и мстительный, реакционер и обскурант, он, по словам Бенито Переса Гальдоса, "преследовал добродетель, доблесть, науку; он покровительствовал невежеству, лицемерию, трусости". Лучшие люди Испании на долгие годы отправились в эмиграцию; страна оказалась отброшена на многие годы назад. Для сравнения нельзя не сказать, что Жозеф Бонапарт успел за время своего правления отменить инквизицию, сеньориальные суды, смертную казнь обязана самой прогрессивной на тот момент европейской конституцией... А в оценке правления Фердинанда VII историки единодушны: плохим он был монархом, а наследство стране оставил еще худшее. Перес-Реверте показывает, как начавшийся из верноподданнических чувств мятеж простонародья перерастает в бунт против чужих , против захватчиков. Залп картечи по пока еще мирной толпе - и начинаются уличные бои. Масла в огонь подливает участие в подавлении мятежа мамелюков, ведь для испанского сознания за словом "мавр" стоит воспоминание о веках Реконкисты - и народная ярость и народное невежество принимают подчас трагикомический оттенок. Выкладывая мозаику человеческих судеб, рисуя замысловатый узор этого майского дня, писатель чередует мрачные и светлые тона. Страшные повороты истории, втягивающей в свои жернова и двенадцатилетнего кадетика с почти игрушечной шпажкой, и швею, которая просто шла за хлебом, и старенького хирурга, который готов был перевязывать и своих и чужих, и в недобрый час подошедших к окну горожан. Ведь эти люди не должны были умереть... Но такие эпизоды причудливо чередуются со сценами, достойными испанского плутовского романа: отпрашиваются повоевать и, побив французов и помародерствовав, возвращаются в тюрьму уголовники... Положившие немало французских солдат швейцарские стрелки вечером благонравно направляются в казармы, где их отсутствия так и не заметили... Десятки таких маленьких сюжетов, ответвлений от основного древа повествования, дополняют его, наполняют новыми смыслами. Словно внезапно укрупняется наугад выхваченный кадр, высвечивается лицо из толпы. Иногда Перес-Реверте посвящает нас в предысторию такого второстепенного или |
|
|