"Хью Пентикост. Ложная жертва ("Питер Стайлс")" - читать интересную книгу автора

пятисотфутовой насыпи. Вслед им несся тот же неестественный смех. Его
выбросило из машины, и он на мгновение потерял сознание. Очнувшись, с дикой
болью в правой ноге, он не мог даже шевельнуться и только слышал страшные
крики отца, заживо горевшего в исковерканной машине.
Из больницы Питер вышел с ампутированной до колена правой ногой и
стоящим в ушах дьявольским смехом, которого с тех пор так и не смог забыть.
"Веселыми убийцами" окрестила тогда людей в седане пресса. Их так и не
нашли. Почти год ушел у Питера на то, чтобы научиться жить с половиной ноги,
а потом он начал охоту. Лишь одно теперь казалось ему важным в жизни - найти
их и рассчитаться за то, что они сделали с его отцом и с ним самим. Но они,
эти смеющиеся выродки, исчезли, растворились в огромном людском океане. Но
атмосфера, позволяющая им существовать, осталась. Атмосфера наплевательства,
равнодушия к творящемуся рядом насилию. Безучастное любопытство толпы,
лениво наблюдающей за тем, как вершится убийство, - именно оно, это холодное
бездействие, порождает климат, питающий душу убийцы. По ходу поисков Питер
понял, что именно назвал Сэмюел Графтон "Искореженным веком". Питер ходил на
дискотеки и наблюдал там за бессмысленно колышущейся под музыку безликой
толпой. Он даже научился различать "фруг", "ватузи", "серф", "манки" - эти
странные танцы, где партнеры никогда не прикасались, не разговаривали, даже
не смотрели друг на друга. Устремив взгляд в никуда и подрагивая безвольным
телом, они тряслись словно в каком-то таинственном, только им ведомом
меланхолическом ступоре, в котором чувствовались одиночество, отчужденность
и новые грядущие моральные ценности, где нет места любви и сочувствию.
Питер знал, что в этой огромной армии молодых эгоистов с вывернутыми,
вывихнутыми, искаженными душами легче всего спрятаться двум
выродкам-психопатам, которых он искал. Он стал журналистом и открыто
провозгласил крестовый поход против этих выхолощенных слепцов, для которых
нынешний искореженный век стал прикрытием, своего рода ширмой для нового
культа садизма, жестокости и убийства.
Сегодня вечером объявленная им тотальная война вновь обернулась
ненавистью к двум конкретным людям. "Со смехом скрылись в ближайшем лесу".
Маловероятно, что эти двое - те же подонки, что разрушили жизнь Питера, но
даже если речь идет всего лишь об одном шансе из миллиона, он твердо знал,
что обязательно должен испробовать его...


Следующим утром три часа ушло у него на то, чтобы добраться до
Делафилда. Все, чем мог похвастаться убогий городок, расположенный близ
Хартфорда, - это крупный завод компании "Делафилд", рабочий квартал
постройки времен Второй мировой войны, почтамт, городское здание для
общественных собраний, сеть торговых точек, разбросанных вдоль главной
улицы, и возвышавшийся в отдалении на холме дом Делафилдов - олицетворение
могущества, богатства и власти.
Имелся еще клуб - "Делафилд кантри клаб" с огромным, великолепно
ухоженным полем для гольфа с восемнадцатью лунками.
В городе было несколько отелей и небольшая гостиница, но очень скоро
Питеру стало очевидно, что в пределах нескольких миль от Делафилда все
места, пригодные для ночлега, зарезервированы игроками, торговцами,
представителями прессы и болельщиками, съехавшимися на предстоящий турнир.
Питеру посоветовали искать жилье поближе к Хартфорду, поэтому, даже не