"Питер Пэдфилд. Секретная миссия Рудольфа Гесса " - читать интересную книгу автора

можно судить о глубине его чувств к ней. В сентябре он прислал ей небольшое,
полное очарования стихотворение, начинавшееся так:
Во тьме ночи свежий ветер дует, и кружась, и бушуя, мою милую
встречает, рядом с нею вьется, норовит погладить, нежным веером ласкает, за
меня целует!
1 октября Гитлера должны были выпустить из Ландсберга под честное
слово, и он ожидал этого события с нетерпением, но власти, обеспокоенные
поведением его соратника Рема, занимавшегося в то время формированием
националистической милитаризованной организации "Фронтбан", решили
повременить с освобождением. Выпустить его из крепости посчитали возможным
только 20 декабря, когда проведенные выборы засвидетельствовали провал
националистических кандидатов, не набравших и миллиона голосов. Гесс,
остававшийся в заточении еще несколько дней, писал Ильзе, что как человек
эгоистичный очень сожалеет о потере "его компании".
В конце декабря 1924 года Гесс тоже обретает свободу. За воротами
крепости его ждала Ильзе Прель с машиной. Она отвезла его в небольшое
итальянское кафе, куда любил захаживать Гитлер, "Остерия Бавария",
находившееся напротив издательства запрещенной на тот день "Фолькишер
Беобахтер" на Шеллинге штрассе, в Швабинге, районе Мюнхена. Там его ждал
фюрер.

Глава 4. Секретарь

Вскоре Гитлер исполнил предсказание о том, что после освобождения
займется восстановлением движения. Для него это, в первую очередь, означало
утверждение себя в качестве бесспорного лидера. В этом плане едва ли можно
переоценить влияние Гесса. Его твердая вера в Гитлера как в фюрера, в то,
что в один прекрасный день он "займет то место, которое должен занимать",
его горячая готовность отдать себя без остатка осуществлению этого великого
предначертания, его пылкая преданность укрепляли в Гитлере веру в
собственные силы. В Ландсберге в общении друг с другом они употребляли
дружеское "ты"; теперь же, во всяком случае в присутствии других, Гесс
обращался к нему официально и называл Гитлера не иначе, как "вождь" -
"фюрер". Таким образом, он положил начало мифологизации, которая в конце
концов привела к обожествлению "Фюрера", превращению его в земное воплощение
души германского народа, воля которого считалась непререкаемым законом. Это
нашло даже юридическое подкрепление, один из ведущих законодателей Третьего
рейха сказал: "Наша Конституция есть воля Фюрера". Гесс видел Гитлера именно
в таком свете; началось все это с первого дня их встречи и получило
продолжение в ландсбергской тюрьме. Со стороны каждого из них это был
замечательный акт веры, беспрецедентное стремление к осуществлению
пророчества.
Тот факт, что предвидение Гесса сбылось с такой невиданной точностью,
свидетельствует о том, что он был ярким представителем германского народа,
которому хотелось верить, и вскоре они уверовали в необходимость сильной
руки диктатора, роль которого играл перед ними Гитлер. Зачем это было им
нужно, точно никто не знает, но один проницательный немец заметил:
"С душ изнуренных, отчаявшихся и попранных он снял самое тягостное
бремя. Он позволил им... воспрянуть и почувствовать себя выше. Он освободил
их от груза разума, ответственности и морали... [и] позволил им опуститься