"Андрей Печенежский. Отравители змей" - читать интересную книгу автора

Владлен Купидонович, держа в руке стакан с кипяченной водой, на цыпочках заходит в спальню и видит, что Анестезию будить не надо, она не спит, а сидит на подушках и расчесывает волосы. Они у нее длинные, аж до бедра, а гребешок <197> кроваво-красного цвета, и рукоять гребешка инкрустирована каким-то зелененьким, красивой огранки камнем. Рядышком с Анистой <197> очень близко к ней, поперек дивана,<197> разложился сосед Отстоякин и елозит по животу руками, хлопает резинками, пытаясь освободиться от пижамных брюк. Анестезия расчесывается, Отстоякин ворочается и елозит, но это ничуть не мешает им вести оживленную беседу.
<197> А шубу вы мне купите? <197> спрашивает непредсказуемая.
<197> Это в первую очередь,<197> говорит Отстоякин.
<197> Может, и не очень дорогую, но приличную...
<197> Hа какую глаз положишь <197> та и твоя.
<197> А сапожки? <197> спрашивает Анестезия.<197> Зимние?
<197> И сапожки,<197> говорит Отстоякин.<197> Что за шуба без сапог?
<197> А вот если... кухоньку подремонтировать? Плиткой обложить. Мне туда уже заходить противно...
<197> Ремонт <197> святое дело. Считай, что уже поремонтировалась. И кухню, и куда покажешь.
<197> А вот еще... можно еще, Постулат Антрекотович?
<197> Давай, Анестезийка, гулять так гулять! Один раз живем <197> проси, что хошь!
<197> Мне бы кофемолку еще одну. Я бы в старой перец молола, а новую держала бы для кофе...
<197> Ради всего святого, я тебе и две куплю, и плитку газовую новую поставим, и меблишку сменим... Хочешь <197> эту перетянем, хочешь новенькую завезем.
<197> И на платье отрез? <197> спрашивает Анестезия.<197> И свежие фрукты зимой <197> детей витаминизировать?
<197> Считайте, Анестезия Петровна, что в моем лице вы видите скатерть-самобранку, а на ней <197> старика Хотябыча... А-а, Вельямин! Что же ты стоишь, как сиротинушка бездомный?
<197> Аниста, ты Юрий Васильича всего читала? <197> прямо спрашивает Курицын.
<197> Опять он со своим Юрий Васильичем,<197> недовольно отмахивается Анестезия.<197> Как только что-то такое, ему сразу Юрий Васильич да Юрий Васильич...
<197> Слыхал, Вельямин? <197> спрашивает сосед Отстоякин, предварительно хлопнув резинкой.<197> Дама не желает про Юрий Васильича. Значит, про Юрий Васильича не будем.
<197> Я <197> что,<197> говорит Владлен Купидонович.<197> Там матрешки зачитываются...
<197> Ты хоть матрешек не трогай! <197> раздраженно восклицает своенравная.
<197> Слыхал? <197> говорит Отстоякин.<197> Дама не желает, чтобы ты матрешек касался, значит, не касайся.
<197> А вы тут <197> что? <197> спрашивает Курицын соседа и намеревается сказать еще что-то резкое, без обиняков, но Отстоякин опережает его,<197> как бы прося прощение, как бы сожалея о том, что Курицынведет себя неподабающе, и вот добрячок Отстоякин поневоле, вынужденно <197> должен приструнить зарвавшегося, хоть ему, Отстоякину, и неприятно это, но тут выбирать не приходится, надо делать то, что надо, иначе Курицын, который и без того уже напозволял себе, начнет позволять еще большее, потом совсем зарвется, кинется в разгул <197> и если не превентивные меры сейчас,<197> то можно представить, чем это все обернется впоследствии,<197> так что ты, брат, извини, но строгача ты схлопотал заслуженно, а обижаться можешь сколько угодно, твое законное право <197> обижаться, хоть это и не на пользу, но можешь, пообижайся, чего уж тут, зато потом спасибо скажешь, когда дорастешь до понимания,<197> опережая его, сосед бросает нехотя: <174>мы так не договаривались<175> и <174>все, Викториан, допрыгался, красная карточка тебе, удаление то есть...<175> <197> и язык Владлена Купидоновича, минуту назад еще достаточно хлесткий,<197> вдруг онемевает в буквальном смысле слова. Будто Владлену Купидоновичу, во избавление от горького привкуса, начинили рот обезболивающим.
<197> Красная, красная! <197> злорадно повторяет непредсказуемая.<197> И правильно, Постулат Антрекотович, сколько можно терпеть? Уже до матрешек добрался, я вот подумаю еще да и лишу его родительских прав, лучше совсем без отца, чем с таким папашкой.
<197> Hу, это дело поправимое,<197> говорит Отстоякин.<197> Отцовство переоформляется в законном порядке, существует соответствующая статья. Кодекс гражданского законодательства <197> вещь сер-рьезная...
<197> М-м-м,<197> мычит на них Курицын, держась за обе щеки.
<197> В случае чего <197> в шесть секунд усыновим,<197> развивает тему Отстоякин.<197> По первому сигналу.
<197> Как же усыновим? <197> удивляется Анестезия.<197> У нас ведь дочери...
<197> Значит, удочерим,<197> говорит Отстоякин.<197> Какая разница? Ты, Вольдемар, чеши на кухню и без кофе не возвращайся. Видишь, какие струны ты затронул, ты, парень, трогать трогай, да о последствиях тоже подумывай. Семь раз подумай, потом уже резани. Да и то еще неизвестно, как оно обернется, с какой стороны, каким концом к тебе: тут, брат, еще та геометрия, палочку рисуем, две на ум кладем, пусть полежит, подождет, палочки на уме жрать не просят, а с ними как-то спокойнее... Вот послушай, тоже из раннего: <174>Чем больше линий на уме, тем меньше пятен на Луне. Hа Солнце тоже пятна есть,так что наукам не до сна: когда ж, когда придет весна? <197> чтоб человечеству расцвесть!..<175> Во, брат, какие империи вызревают...
<197> Hу его к лешему,<197> говорит своенравная соседу,<197> ничего вы ему не докажете, а вот блузочку... блузочку новую вы мне купите? С рюшками, с тамбурной вышивкой, я вам в каталоге покажу...
<197> Блузочку? <197> переспрашивает Отстоякин.<197> И не одну, и не только с тамбурной. А потом я тебе катер куплю, покататься в лагуне. Потом <197> яхту, самолет с электровозом <197> все у тебя будет. Верь мне, Аниста.
<197> Кому же еще довериться, как не вам! <197> с чувством отвечает непредсказуемая.<197> О, Постулат Антрекотович... О!..
<197> М-м-м,<197> мычит Владлен Купидонович, страстно желая знать, чем же все это кончится,<197> засвидетельствовать и все такое, застукать на горячем <197> и больше ничего, доучаствовать в апогее событий <197> всего лишь. Надо, надо было принести им кофе, может, и в чем ином услужить, поспособствовать, с холодком отстраненности, безусловно: делайте, люди добрые, делайте, я <197> вот он, но я желаю правды, не снисхождения и жалости, а чистой неприукрашенной правды-матки. А потом я оставлю вас. Навсегда. Бесповоротно. Вас будет преследовать по жизни призрак Курицына, обескровленного человеческим обманом,<197> но это буду не я, это будет мой призрак, тень моя, моя отлученная от тела аура. Hо вас никто не принуждал, господа, вы сами сделали свой выбор, стало быть, бодайтесь с призраками на свое усмотрение, и не зовите меня, я не услышу... Курицын ставит кофеварку на огонь и лишь теперь обнаруживает, что находится на кухне и уже поставил на огонь кофеварку, и шкафчик навесной уже открыт, и его, Курицына, руки перебирают баночки, извлекая из множества одну, в которой покоится молотый колумбийский кофе, который накануне Владлен Купидонович собственноручно же подкалил на сковородке, потому что кофейное зерно, пусть и жаренное, все ж лучше еще и собственноручно довести до готовности, подкалив на сухой сковородке, но не передержав на огне, не доведя зерно до черноты горелости, тогда зерно, считай, загублено, и кофеин улетучивается, остается бесполезный жмых, погадать на гуще, конечно, можно, но ты ведь собирался испить бодрящего напитка, а не упражняться в гадании, черт возьми!
Курицын несет кофейник в спальню, а у хорошисток уже все стихло, темно у них; Курицын отчетливо представляет, как они, умаявшись за день, поговорив после чтения о детерминизме, эклектичности новейших направлений в искусстве и эксгибиционизме в явлениях общественной жизни, посапывают во сне, набираются сил на завтра. Почитали не Юрия Васильевича <197> и баиньки. Некоторым взрослым давно пора поучиться у некоторых подростков, это факт. Перебороть, подавить в себе гонор взрослости, стать как дети, радоваться хорошей погоде, ветерку, грязной луже, давайте смотреть на мир глазами ребенка, люди, своевременно ложиться спать и видеть во сне голубые колокольчики, усеянные утренней росою. Иначе видеть вам не перевидеть то, что увидел Владлен Купидонович, когда с парующим кофейником в руке вошел к себе в опочивальню: Анестезия, жена его, хоть и не дремлет, но и не расчесывается гребешком, а уже расчесанная <197> волосы длинные, до бедра,<197> она царит на подушках, показывает органичные телодвижения восточного танца,<197> руки, шея, бюст,<197> все движется как надо, лишь ноги своенравной остаются в неподвижности, поскольку она демонстрирует свое умение сидя. Рядом с нею кряхтит лежащий поперек диван-кровати сосед Отстоякин, норовит стянуть с себя пижамные брюки, но по неловкости путается в резинках, хлопает ими, а победить пижаму никак не может. При этом Отстоякин говорит басовито, как в трубу: дайте, дайте немедленно вашу руку, я ее сперва расцелую, а потом погадаю по линиям... Зачем стесняться, несравненная моя? Запечатлеть поцелуй благодарности <197> дело обычное. Все нормальные человеки так реагируют...
Анестезия. Ой, что вы, что вы! Я гадалок терпеть не могу! Курицын вон сколько порывался, а я не хочу! Узнаешь все про будущее <197> и жить потом скучно.
Отстоякин (голосом Буратино). Как скажете, Анестезия Петровна. Гадания обождут, но давайте все-таки займемся чем-нибудь, пока помеха буйствует на экране. Давайте поиграем, я знаю тысячу игр и забавок, что душа пожелает, то и затеем. К чему душа потянется, тем и позабавимся,<197> надо же как-то обустраивать свой досуг.
Анестезия. Замечательно, Постулат Антрекотович, я страсть как люблю поиграть, позабавляться. Меня хлебом не корми <197> дай сыграть с хорошим компаньоном. Только Курицын уже шестнадцать лет надо мной измывается, ничего такого не предлагает, а если я сама попрошу <197> решительно отказывает. Я ведь, в сущности, душою еще девочка... (непредсказуемая зарделась, бросила вилять на подушках, руки опустила на колени).
Отстоякин. Вот и воспользуйтесь случаем, отведите душу...
Анестезия. А вы <197> вы тоже любите? Это вам не в тягость?
Отстоякин (голосом актера Смоктуновского). Мне, Аниста, с тобой ничего не в тягость.
Анестезия (польщенно опустив глаза). Во что же мы сыграем, Постулат Антрекотович?...
Отстоякин. А кто кого пересмотрит. Моргнул <197> выкладывай фантик. Два раза моргнул <197> два фантика выложи. И так до тыщи.
Анестезия (сокрушенно). Hе получится у меня, Постулат Антрекотович, вам в глаза невозможно глянуть, чтоб сердце не дрогнуло. Они у вас такие... такие... ну, вы сами знаете, какие они у вас...
Отстоякин (хлопнув резинкой). Вы хотели сказать <197> глаза гордого леопарда?
Анестезия (радостно). Именно это, Постулат Антрекотович! Как вы умеете подобрать каждому значению свое слово!
Отстоякин. Это у меня в крови: и взгляды, и умение... А вот есть такая игра: кто кого перелюбезничает.
Анестезия (ласково). Нет, нет, тягаться с вами в любезностях безнадежно...
Отстоякин. А ты потягайся, потягайся, я и фору дам...
Анестезия. Зачем же время зря переводить? Это же и так понятно: вы и тысячу угодников перелюбезничать горазды. Хоть и с форой...
Отстоякин. Такой уж уродился, это с генами передается, в поколениях.
Курицын (держась за кофейник двумя руками). Hу-ну...