"Йен Пирс. Бюст Бернини" - читать интересную книгу автора

высыпала толпа встречающих. Он был явно раздражен, и Аргайл тяжело вздохнул.
День безнадежно испорчен.
Бежать в любом случае слишком поздно. Взгляд надменного господина, за
неимением лучшего, устремился прямо на него, и Аргайл заметил искорку
узнавания, озарившую постаревшее, но все еще красивое породистое лицо.
- Привет, Гектор, - сказал Аргайл, принимая неизбежное, но давая
понять, что вовсе не в восторге от этой встречи. И слегка приподнялся на
своем мраморном ложе. - Вот уж никак не ожидал встретить тебя здесь.
Гектор ди Соуза, испанский торговец предметами искусства, проживал в
Риме очень долго. Он приблизился и приветствовал англичанина хорошо
отработанным взмахом изящной трости.
- Что ж, в таком случае у меня имеется преимущество, - снисходительно
бросил он. - Я-то ожидал увидеть тебя здесь, хотя, конечно, не в такой
фривольной позе. Как я понимаю, ты очень неплохо проводишь здесь время,
верно?
Гектор, разумеется, был в своем репертуаре. Забрось его на Северный
полюс, и он будет действовать и вести себя так, словно это место принадлежит
ему. Аргайл силился придумать какой-то достойный ответ, но вдохновение, как
обычно, подвело. Тогда он широко зевнул, наклонился и затушил окурок о
выступ в глыбе мрамора.
К счастью, ди Соуза вовсе не ждал от него ответа. Он вновь начал
осматривать пейзаж, слегка приподняв правую бровь, как бы желая подчеркнуть
презрительное неодобрение американского урбанизма в целом. Наконец его
взгляд остановился на здании музея, и он громко фыркнул, выражая еще большее
неодобрение.
- Это и есть музей? - спросил он, щурясь и не сводя глаз с
невыразительного здания позади Аргайла.
- Ну, пока да. Планируется построить более просторное помещение.
- Скажи-ка мне, мальчик мой дорогой, дела у них действительно так
плохи?
Аргайл пожал плечами:
- Все зависит от того, что ты под этим подразумеваешь. Под плохим, я
имею в виду. Человеку стороннему, незаинтересованному, может показаться, что
они и впрямь еле дышат. Но поскольку им только что удалось выделить
значительную сумму на покупку одной моей картины, я бы так говорить не стал.
Впрочем, мне кажется, они могли бы найти этим деньгам лучшее применение.
- Ох, - могли бы! Ты прав, мой дорогой, ты прав, - с совершенно
невыносимым самодовольством заметил ди Соуза. - На рынке появились
двенадцать лучших образчиков греко-римской скульптуры.
- Которые, насколько я понимаю, предлагаешь ты? И сколько же им? Лет
пятьдесят? Или ты заказал вырезать их?
Сарказм Аргайла выглядел, пожалуй, несколько преувеличенным, но он
считал его вполне оправданным, ведь ди Соуза был если не самым азартным, то
уж постоянным игроком на рынке древнеримского искусства. Он нравился людям,
хотя, следует признать, его манера выставлять себя аристократом самых что ни
на есть голубых кровей порой вызывала раздражение; некоторые считали его
витиевато барочную галантность по отношению к женщинам (чем богаче объект,
тем пышнее распускал он перья) неуместной. Но в целом, если привыкнуть к его
стилю, к напускному акценту и бесхитростной привычке углубляться в
безнадежные поиски кошелька всякий раз, когда подают счет, компаньоном он