"Йен Пирс. Бюст Бернини" - читать интересную книгу автора

разочарованным. Люди должны торговаться, так уж заведено.
Сделка произошла с молниеносной скоростью, у Аргайла даже дух
захватило. Через два дня подписали контракт. Обошлись без обычных в таких
случаях процедур, как осмотр, оценка состояния, сомнения, многозначительное
хмыканье, молчание и мычание. Впрочем, согласно одному из пунктов контракта,
картину следовало доставить в музей бесплатно, и Аргайл должен находиться
все время под рукой, чтобы зафиксировать процедуру атрибуции - подлинность,
авторство, всякие там научные тесты и т. д. - вместе с сотрудниками музея. В
случае, если те выразят сомнение или неудовлетворенность, он обязан забрать
картину обратно. Более того, оплата должна состояться по доставке, вернее,
по принятии полотна.
По чисто принципиальным соображениям Аргайл возражал, туманно намекая
на такие понятия, как честь, джентльменство и прочее. Но не прошло. Условия
не обсуждались и были в свое время установлены самим владельцем, который за
сорок лет коллекционирования научился не доверять дельцам от искусства. В
глубине души Аргайл полностью с ним соглашался. Кроме того, для него было
важно наложить лапу на чек. Вообще ради этого он был готов на что угодно,
даже нарядиться в греческий национальный костюм и распевать матросские песни
на публике, если бы начальство приказало. Слишком уж тяжелые настали времена
для торговцев предметами искусства.
Аргайл прибыл несколько дней назад и переполошил всех музейных
сотрудников тем, что нес небольшую картину завернутой в пластиковый пакет из
супермаркета, а в самолете заявил его в качестве ручной клади. Картину у
него тут же отобрали, уложили в специальный деревянный ящик, обшитый изнутри
бархатом (и страшно тяжелый!). И повезли из аэропорта в музей в специальной
бронемашине. В музее картину начала изучать команда из шести человек, а еще
трое непрестанно давали советы, где ее лучше повесить. Аргайл был удивлен.
По его мнению, для этой простой задачи хватило бы и одного человека с
молотком и гвоздем.
На самом деле его больше волновали последствия сделки, одна только
мысль об этом могла испортить радужное настроение. Если и есть на свете
нечто худшее, нежели несчастный сотрудник, то это, несомненно, сотрудник
счастливый, сколь не покажется парадоксальным... И Аргайл вновь и вновь
вспоминал о неуместной щедрости сэра Эдварда Бирнеса, владельца галереи
собственного имени на Бонд-стрит и одновременно его, Джонатана Аргайла,
работодателя. Впрочем, он понимал, что мысли о предложении Бирнеса - скорее
даже инструкции о том, что Аргайл должен вернуться в Лондон после трех лет
пребывания в Италии, - не помогут принять сейчас верного решения. А потому
даже обрадовался, что может отвлечься от них при виде такси, которое
медленно свернуло с улицы, проехало через воротца из выложенных вручную
терракотовых изразцовых плит, затем - через туманное облачко распыляемой над
лужайкой влаги и остановилось у входа в музей.
Вышедший из машины мужчина был высок, невероятно тощ и наделен
выработанной за долгие годы аристократической утонченностью, предполагающей
также и хорошо развитое эстетическое чутье. Первая подчеркивалась безупречно
сидевшим костюмом и цепочкой от часов поперек живота; о втором
свидетельствовали красивая трость, отделанная золотом и слоновой костью, в
правой руке, а также сиреневый платочек в нагрудном кармане.
Такси отъехало, а мужчина стоял неподвижно, надменно взирая прямо перед
собой с таким видом, будто немного удивлен тем, что навстречу ему не