"Йен Пирс. Перст указующий (часть 3) " - читать интересную книгу автора

ниоткуда и исчезать незамеченным и был фанатично предан делу христианской
веры, вопреки всей видимости обратного.
Любопытство Башрода было возбуждено, и на обратном пути в Венецию
(который на сей раз оказался вполне благополучным) он не раз пытался
вовлечь своего пассажира в беседу. Кола был скрытен и прятался за
неприветливым и унылым молчанием. Лишь однажды он явил истинный свой
облик - когда Башрод спросил, женат ли он. Лицо Колы потемнело, и он
сказал, что его невесту похитили в рабство турки. Отец послал его на Крит
познакомиться с девушкой, которая оказалась хороша собой и хорошего рода, и
Кола согласился на брак с ней. Ее отправили вперед него в Венецию, и
корабль был захвачен. С тех пор он ничего о ней не слышал и весьма
надеялся, что ее уже нет в живых. Против воли отца юноша остался в Кандии,
дабы мстить, насколько было в его силах.
- А теперь?
- Теперь ему все равно. Он тяжело ранен и знает, что Кандия вскоре
падет. Защищать ее больше нет ни денег, ни решимости, ни веры. Он еще не
решил, вернется он назад или нет, возможно, его дарованиям лучше поискать
применения в ином месте.
Тут Марко да Кола потянулся за бутылкой, и остаток путешествия провел
сидя на палубе и не произнес - был ли он трезв или пьян - более ни слова,
пока корабль не стал на якорь в Венеции.

Вот и все. Никто не может осуждать рвения в войне с язычниками, но все
же это было очень странно. Солдат (или бывший солдат) якшался с
республиканцами в Нидерландах, а агент его отца, соглядатай на службе
Венеции, постоянно посылал депеши своим хозяевам за границей и передавал
послания от смутьянов в Англии. Разрозненных обрывков было множество, но
они не складывались в единое целое. Однако все это требовалось распутать, и
ключом становился пакет, который, вопреки запрету мистера Беннета все-таки
относился к моему ведомству.
Дабы никто не подумал, что, как у Турлоу, в моем распоряжении была
армия наемных убийц, поспешу изложить истинные факты. Да, я располагал
небольшим числом осведомителей, поставлявших мне сведения, но во всей
стране лишь на пятерых человек я мог положиться, когда требовались
решительные меры, а двое из них, должен признаться, пугали даже меня
самого. К тому же это дело было не единственной - и даже не главной - моей
заботой. Я уже упоминал о назревавшем мятеже, и он доставлял мне немало
хлопот. А еще без счета прочих докучливых кружков смутьянов и
подстрекателей, донесений о ропоте и возмущении - по большей части
вздорных, однако таивших угрозу. Гарнизон Бингдона был очищен от главных
заговорщиков, но его замирение нельзя было назвать полным. Секты и молельни
возникали словно грибы после дождя, позволяя недовольным и крамольникам
вволю встречаться, черпая друг у друга храбрость. Стали (опять) поступать
настойчивые донесения дескать, появился Мессия Судного Дня и странствует
переодетым по стране, проповедуя, и наставляя, и подстрекая к бунту.
Сколько подобных самозванцев развелось в прошлые годы? Не менее дюжины. Я
уповал, что в более мирные времена мы будем от них избавлены, но, видимо,
ошибся. Наконец в самый разгар событий, которые я намереваюсь изложить, в
Оксфорде объявился пьяный ирландский волхв, некий Грейторекс, который
водворился на постоялом дворе "Митра", дабы потрошить кошельки простаков, и