"Йен Пирс. Перст указующий " - читать интересную книгу автора

своих сферах, - один преподавал анатомию, а другой - деятельность органов
тела в совокупности. Кроме того, я путешествовал по Нидерландам и проводил
время в обществе весьма достойных людей, многие из которых были
англичанами, и от них я более или менее научился их языку. И уехал оттуда
лишь по одной причине: так распорядился мой добрый заботливый отец - только
по этой причине, и ни по какой другой. В лондонской конторе, известил он
меня письмом, не все ладно, и заняться этим должен кто-нибудь из членов
семьи - больше никому он не доверяет. Хотя я мало что понимал в тонкостях
торговли, но был рад показать себя послушным сыном, а потому уволил моего
слугу, привел в порядок собственные дела и отплыл из Антверпена, чтобы
разобраться, в чем там дело. В Лондон я прибыл 22 марта 1663 года, имея в
своем распоряжении лишь несколько фунтов, ибо сумма, которую я уплатил
одному профессору за обучение, почти истощила мои средства. Но я не
тревожился, ибо считал, что мне требуется лишь совершить короткую поездку
от пристани до конторы, управляемой агентом моего отца, и все мои заботы
останутся позади. Глупец! Я не сумел найти ди Пьетро, а негодяй Джон
Манстон отказался меня принять. Он уже давно умер; я молюсь о его душе и
надеюсь, что милостивый Господь не внял моим мольбам, зная, как и я, что
чем долее гореть ему в вечном пламени, тем справедливее будет кара.
Мне пришлось расспросить какого-то слугу, и от него я узнал, что агент
моего отца скоропостижно скончался несколько недель назад. И хуже того:
Манстон тут же присвоил капитал и дело, отрицая, что хотя бы часть
принадлежала моему отцу. В доказательство он предъявил нотариусам документы
(разумеется, поддельные). Иными словами, он мошенничеством завладел всеми
деньгами моей семьи - во всяком случае, теми, которые находились в Англии.
Слуга этот, к несчастью, не мог сказать, что мне делать дальше. Подать
жалобу в суд? Но мне ведь нечем было доказать правдивость моих слов, так
что толку из этого никакого не вышло бы. Я мог бы также обратиться за
советом к адвокату, однако, хотя Англия и Венеция во многом отличны друг от
друга, в одном они безусловно сходны - в ненасытной жадности к деньгам
законников всех мастей, а вот денег-то у меня и не было. То есть в
необходимом количестве.
К тому же очень быстро мне стало ясно, что Лондон - очень нездоровое
место. Я говорю не о знаменитой чуме, которая тогда еще не поразила город;
я имею в виду, что Манстон в тот же самый вечер подослал ко мне наемников,
показавших, что моя жизнь будет в большей безопасности где-нибудь еще. К
счастью, они меня не убили - напротив, в схватке я вел себя достойно
благодаря деньгам, которые мой отец платил моему учителю фехтования, и
сдается мне, что один из этих брави покинул поле боя в худшем состоянии,
чем я. Тем не менее я внял этому предостережению и решил держаться в тени,
пока не решу, какой образ действий избрать. Не стану более возвращаться к
случившемуся и скажу только, что со временем я оставил попытки вернуть
отцовскую долю, и мой отец пришел к выводу, что потерянные деньги не стоят
издержек, которых потребует их возвращение. Два года это дело в горечи не
вспоминалось, а тогда мы услышали, что один из кораблей Манстона укрылся в
порту Триеста переждать бурю. Моя семья приняла меры для его конфискации
(венецианское правосудие столь же благоволит венецианцам, сколь английский
закон - англичанам), и вместе с грузом корабль этот несколько возместил
наши убытки.
Будь у меня разрешение моего отца на немедленный отъезд, я воспрял бы