"Александр Павлюков. Эти дни " - читать интересную книгу автора

наставлений, напечатанных на тысячах страниц. Они олицетворяют дух нации, а
не сухие постулаты, изложенные опытными педантами. Таким героем был здесь
Абдель Азиз Махмуд, нынешний командир 8-й танковой дивизии. Это он сумел два
года назад со своей танковой бригадой почти без всякой поддержки с воздуха
углубиться более чем на восемьдесят километров на вражескую территорию и за
сутки уничтожить около двадцати танков противника. Его солдаты покрыли себя
славой, продолжая вести огонь из облитых напалмом горящих машин, и отступили
только по приказу, непобежденными. В жизни это был очень веселый человек, с
открытым, всегда готовым к улыбке лицом. Казалось, он так и ждет, когда
можно будет рассмеяться в ответ на острую шутку и солёное слово. На него
рассчитывали...
- Я знал Абдель Азиза, - вот и всё, что я сказал вслух.
- Погиб кто-то из ваших, Алеша, - сказал Сами.
- Восемь человек ранено, - добавил командир, - у них как раз было
совещание. - И спросил: - Ты поедешь туда, Алеша?
- Я уже ничем не смогу помочь. Там был Рафик Каюмов.
Мне хотелось сесть здесь же на пол и завыть. Не от горя, нет. От
бессилия. Здоровые мужики, мы стояли и молчали, вместо того, чтобы, сокрушив
все на своем пути, добраться до горла убийц. Что толку, что желваки ходили у
всех по скулам. Мы были бессильны.
- Терпение, Алеша, - Сами положил руку мне на плечо.
- Мы поедем вместе в восьмую, - негромко сказал командир.
На войне убивают - это известно даже трехлетним пацанам, бегающим по
улице с игрушечными автоматами. Это известно и взрослым дядям и тетям из
книжек, газетных листов и ежевечернего телевизора. На войне убивают друзей -
это, к счастью, известно в наше время немногим.
И Абдель Азиз и Рафик не были мне друзьями по понятиям того, мирного
мира. Мы не ходили вместе в кино или кафе, не делились самым сокровенным,
всего-то сказали друг другу несколько десятков слов. Мы не ухаживали вместе
за девушками и не делили деньги до получки. Но мысль о том, что их уже
больше нет и никогда не будет, что эти такие разные по возрасту,
происхождению, воспитанию и национальности люди оба превратились в кучки
обгоревшего песка, смешанного с золой и пылью, была невыносима.
Теперь до самого своего смертного часа я буду помнить Абделя и Рафика
потому, что погибли они, а не я.
Здание штаба со стороны дороги казалось целым, было похоже, что его
просто покинули и перешли в другое помещение, никто не подъезжал ко входу на
машинах, и в дверях не толклись вестовые и шофера. Лишь оказавшись ближе,
можно было увидеть развороченный угол, как раз там, где находилась комната
для совещаний. Крыша и почерневшие балки перекрытия осели вниз,
поддерживаемые торчавшими наружу прутьями арматуры.
- Как он погиб? Кто-нибудь видел?
- Пытался вынести раненого командира дивизии. Их накрыло рухнувшим
перекрытием.
- Я хочу побыть один, - сказал я, не оборачиваясь, и услышал, как
заскрипел песок под ногами у Сами.
Вот что такое, оказывается, мужество. Молча умереть от первого в жизни
налета, которого ты даже не смог увидеть. В лучшем случае услышал в
последнее мгновение запоздалый беспомощный треск зенитных пулеметов, и всё -
грохот, пустота, смерть.