"Алексей Павлов. Отрицаю тебя, Йотенгейм! (Должно было быть не так, #2) " - читать интересную книгу авторатам у него случился сердечный приступ, и он очнулся здесь. Несложно было
понять, что доктор побывал на общаке. Что ж, такая у тебя судьба, доктор. Беседовали мы долго, выглядело, наверно, смешно, но мы понимали друг друга. Ночью одному парнишке с больной печенью и сердечной недостаточностью стало плохо. Парень позеленел, почти перестал дышать. Я проверил его пульс, он был слабым, с заметными перебоями. Было видно, что парень умирает. Мы забарабанили в тормоза, старшой отозвался и, довольно сочувственно, сказал, что до утра шуметь без толку: врачей нет. - "А дежурный?!" - закричали мы. -- "Пойду, поищу". - Через некоторое время старшой вернулся и вполне определенно сказал: "Нет, ребята, бесполезно". Я посмотрел на филиппинца. Тот отрицательно покачал головой. Я ему: "Неужели не можешь?!" Несколько секунд он раздумывал с опущенными веками, потом решительно поднялся и очень доходчиво жестами объяснил всем, что все, что он может сделать, это пощупать пульс, и ничего больше. И посмотрел мне в глаза. "Давай, не бойся" -- ответил взглядом я. С этой секунды филиппинец преобразился, лицо приняло неожиданно властное выражение и застыло как маска. Он сделал жест: нужны часы. Часы были у меня. Филиппинец взял руку больного, погрузился в созерцание циферблата. В течение одной минуты щеки больного порозовели, он задышал ровно, открыл глаза. А филиппинец отпустил его руку, отдал мне часы и выразительно пожал плечами: пульс, мол, нормальный, повода для беспокойства нет. Необычное выражение лица врача исчезло. Через пять минут парень смог выпить воды, а через час сидел за дубком и разговаривал. Филиппинец что-то писал в тетрадь и молился; оказалось, он христианской веры. Приходил вертухай, интересовался, как там у нас.-- "Вот видите, а вы шумели: "Умирает!" Обошлось же". На лампочку под потолком надели коробку от мог, на неизменно голые шконки и заснули. Когда заскрежетали к проверке тормоза, не все отреагировали сразу. Почти воскресший ночью парнишка, приподнявшись на шконке, пытался понять происходящее. Остальные уже стояли с руками за спину. Вошел огромный мусор, совершенно добродушного виду. Так же добродушно оглядел всех и не торопясь сгреб левой рукой уже сидевшего, но еще не вставшего парня за грудки, без труда приподнял и, тяжелым маятником отведя правую руку, пару раз бесшумно двинул парня кулачищем в живот и бросил на пол. Что же вы, господа, не уважаете представителя власти? Я - представляю власть. Арестанты стояли, молча усваивая науку ненависти. С тех пор, как пришлось прыгнуть из автозэка, гулять я не ходил, передвигаться удавалось едва-едва, поэтому развлечений оставалось искать в шашках, шахматах, нардах, сигаретах и надеждах. Происходили события, велись беседы, переживались чувства и плавились мысли, текла жизнь арестанта, и все, ее наполнявшее, не стоило шага по ночному Арбату. На пути, конечно, к международному аэропорту. Глава 28. ТАКАЯ ШНЯГА Это удивительное государство у всего цивилизованного мира вызывает чувство глубокого недоумения. Русский арестант, сидит ли за что-то, или, как говорят все следственно-арестованные, ни за что, тоже чувствует себя в |
|
|