"Олег Павлов. Эпилогия" - читать интересную книгу автора

Два раза бросал я свою работу в охране: сначала, испугавшись, что гонка
тамошняя за длинным рублем меня сожрет, а потом в конце концов оттого, что
платить стали мало, задерживали по месяцам зарплату. К тому же выгнали за
пьянство Пашу, а без него меня одолевала на посту тоска. Он пропал - как
пропадали и многие, будто б его и не было. Машина, собранная его золотыми
руками, работала исправно, стала кормилицей, а свою старую, проклятую
Тимуром, из любопытства, по искушению разобрал я на куски, чтобы хоть
увидать, как же устроено ее подлое нутро.
Домик тещи под Запорожьем все облагораживался: вот она сообщила, что
покрыла его шифером, а через месяц - что залила цементом над погребами, а
то они текли. Засадила огород. Купила полтонны угля всего-то за сто
пятьдесят гривен. И уже читалась в письмах ее новая тихая мольба, что истлел
совсем заборчик, надо б оградку новую, лучше б из железа, а гривен нет! А у
меня в душе явилось что-то навроде гармонии - было так хорошо, что где-то
под Запорожьем обретает смысл и мой труд. Будь у меня свой дом, я мечтал бы
покрыть его шифером. Теща полжизни копила, даже не на дом, а хоть на свой
домишко. Она, душа крестьянская, плавала по Тихому океану, добывая стране
икру, рыбу, печень трески,- и знала полжизни, для чего работает. Всякая
работа нужна человеку в конце концов для покоя. Мне же нужен был покой для
работы, и делал я что-то не ради ясной, осязаемой цели, а либо из страха
оказаться в долгах, либо от страха не отдать долгов, либо от страха застыть
на месте - умереть в лежку на диване. Но зачем копил втайне ото всех деньги
мой дед? Для пишущей дурацкой машинки, которую никогда б не позволил купить
даже самому себе?
Теперь я ощутил вкус к эпилогам... Эпилог - это начало нового смысла.
Странное дело, но если в истории волос стал носить короткую спортивную
стрижку. А объявился он потому, что продавал по дешевке свой маленький
компьютер: ему надо было платить ежемесячно за снятую у злобливых пьяниц
комнатушку. Смыслом жизни его стало одно непристойное и доступное только для
избранных развлечение: применяя весь свой технический талант, чтоб воровать
время в Интернете, с утра до ночи он лазил по всем порнографическим сайтам,
какие только есть в мировой этой полукосмической сети, интересуясь
педофилией, зоофилией, свальным грехом, содомией, а также половой жизнью
птиц, зверей, рыб, насекомых - и микробов.
Маленький устаревший компьютер оказался ему не нужен, а я получил как
раз очередную порцию своей стипендии от Министерства культуры. Получать ее
можно всего три года. Год я стоял в очереди на ту стипендию как активист
Союза писателей и автор нескольких все же известных обруганных романов, и
когда кто-то ее наконец лишился, то и подошла моя очередь. Я получил свою
порцию этих дармовых денег, вдруг чувствуя себя у окошка сберкассы не
активистом Союза писателей, а инвалидом детства, и понес эти деньги
Тимурушке - бережно да спешно я вез их по заснеженной Москве, будто
драгоценный горячий бульон, уже воображая, что еду со своим сиротливым
маленьким компьютером в тещин домик. Уеду, уеду, уеду! - и стану там, на
Украине, как на чужбине, задушевно писать о родном и родных!
Нашло после этой чужеватой склизкой зимы взлелеянное мое лето... Но
место это оказалось вовсе не приспособленным для мук творчества: у меня там
отсохли руки от блаженства чистейшего, настоянного на садах и травах
воздуха, а душа упорхнула на свободу днепровских просторов, так что было ее
не поймать, да еще и теща вечно что-то жарила да варила, мучая старый,