"Олег Павлов. Степная книга" - читать интересную книгу автора

которое, накрапывая, клевал воробьиный чахлый дождь. Вася Савельев ожил.
Сержант остыл и подобрел. Завалившись на бушлаты, мы отдышались, успев и
закурить.
Янкель все не вставал.
Сержант окликнул его, а не утерпев, поднялся с бушлата и ткнул сапогом,
нагоняя, чтобы вставал. Возился он с Янкелем без нас, которые угрелись и
покуривали уже в сторонке. Только когда сержант приник к его груди и сам
обмер, затих, Савельев отставил нехотя папироску и позвал: "Ты это, чего
заслушался-то, на скрипалках, что ли, играют?" - "Мужики, у него в груди
глухота одна." - "Там биться должно! Ты сердце слышишь? Да не там, выше
возьми, а то в живот залез..."
Сержант оторвался от Янкеля и попятился на карачках, уворачивая от него
глаза, не дыша. "Ты это брось! - взметнулся горячечно Савельев - Ты куда!" -
"Помер, браточки, еей-б-богу..."
Но Вася Савельев как всгорячился, так свое и гнул: уж больно развалился
жиденок сладко. "Чего удумал, чтоб и в обратную на горбу нашем... А я
говорю, встать! Нечего землю лапать, слышь, пархатый - встать, встать!"
Васюха склонился над Янкелем и принялся трясти за грудки этого в глинистой
шинелке человека, которого не мог больше терпеть.
"Не может он!" - вскринул сержнат и бросился куда-то, как в пропасть.
Савельев вдруг отлип и вгляделся тихонько в человека, поперек которому в том
миг дул застуженный ветеряка. А он лежал разметавшись, тяжелый, неживой,
упершись в хмурое безмолвное небо расколотым морщинами лбом...
Рота по степи собиралась ауканьем. Земля под сапогами была тяжела. И
солдаты долго шагали к сопке, оттого, что ошметья грязи спудом наваливались
на керзу. Со всей степи сносили солдаты землю на сапогах к Янкелю, осиливая
сопку, крутой ее и смертный подъем. А потом мы тащили его в полк, уложив на
бушлат - сержант, Вася Савельев и я. Тащили как могли бережней, так как
ротный не знал и трепетал: " Не тряси, не тряси - может, живой!"
Прибыв в полк, мы снесли Янкеля в лазарет. Но роту не разоружали, и на
плацу не приказывали выстроиться, потому все ждали - может, живой! И лекарь
чего-то не постигал и ждал, и все возился в лазарете с Янкелем.
Но вышло так, как не ждали. Янкель был толстым несильным человеком. У
него сердце разорвалось.


Лепота

Не сыскать заветней земли для конвойного на карагандинке, чем Долинка!
То-то и позавидовали полковые по-хорошему Саньке Стрешневу, узнав, что
отправляют его туда из полка служить за невесть какие заслуги.
Прослыл тогда Санька Стрешнев средь конвойников везунчиком. И говорили
о нем, что в Долинке заживет сыто, весело и не будет это счастье дармовое
пота ему и крови стоить.
И кто из конвойников о жизни такой, зажмурившись, не помечтал бы, ведь
в Долинке на день по кружке молока положено было, по черпаку густого
творога, и хлеб белый к пайке давали - не чета полковому-то сермяжному.
Ремней тугих солдаты в Долинке не носили, чтобы отъевшееся брюхо для своего
удовольствия обвиснуть могло. И на вышках спали, ладони под головы заложив,
чтобы сны сладкие видеть.