"Н.Ф.Павлов. Демон" - читать интересную книгу автора

потупился в тарелку. Да что ж я тебе на смех, что ли,
досталась? Жена вскочила и выбежала из комнаты. Муж
сделал на стуле медленный полуоборот, кинул ей вслед
дальновидный взгляд и потом постепенно пришел в прежнее
положение. В самом деле, было отчего вскочить:
девятнадцатилетняя женщина сидела за обедом и сама не
обедала. День был теплый, в доме душно, а на ее розовые
щеки, в ее ясные очи валил пар от русских щей; а перед нею
неопрятные остатки самой нехитрой, но самой сытной пищи;
тесный столик, уставленный измаранными тарелками, и
человеческий рот, который все ест да ест, не скажет милого
слова, не поцелует ручки; перед нею покраснелый Андрей
Иванович, его отяжелелая особа и его лукавые, пристальные,
непостижимые взгляды. Мерно поднимал он их на нее, долго
останавливал на ней, точно искал в вечно прекрасном лице
какого-нибудь выражения врасплох, какой-нубудь тонкой
черты, где виднее душа. Жена портила картину, мужу
следовало быть наедине с этим обедом. Жена убежала. Муж
приподнялся и помолился.

II

На плечах у Андрея Ивановича был тот же бухарский халат,
та же сальная свеча догорала в его кабинете, и такая ж
ночь светилась под окном. Воротился вчерашний час, все
явилось на смотр в прежнем виде; опять старая сказка,
опять гранит, ангел и месяц; опять, куда ни взгляни, нет
средства смотреть: все великолепно, очаровательно,
чудно!.. Петербург стоял на том же месте, морские волны не
смыли его, ни одна из них не вспрыгнула на берег, а Андрей
Иванович сумел перетерпеть кораблекрушение. Петербург был
тот же - чиновник переменился. Кипа бумаг лежала еще тут,
перёд ним, да уж ему до них не было дела. Он не сидел, он
не писал, он просто ходил. Это беззаботное препровождение
времени предполагает или много денег, или бунт страсти, а
так как мы видели, что по деньгам нельзя оставить Андрея
Ивановича в подозрении, то следует думать, что у него
кипела душа. Впрочем, он не выходил из границ. Даже в этом
непривычном состоянии не позволял себе никакого своеволия,
никаких порывов, которые б разноречили с его зрелыми
летами и с его прошедшим миролюбием. Все движенья
мятежного Андрея Ивановича были разумны, проникнуты опытом
жизни и знанием человеческого сердца. Так, например, он
вдруг останавливался по середине комнаты, правую руку, то
есть кончики пальцев, клал за пазуху халата, левую
закладывал на поясницу, нагибал голову со всем станом
немного вперед и, потупив глаза, держался в этом
почтительном положении несколько минут. То стоял он немым,
то шевелил губами, как будто произносил речь, как будто
украл из классической трагедии монолог наперсника; но и