"Гарет Паттерсон. Львы в наследство (из жизни животных)" - читать интересную книгу автора

факты заставляли предположить, что в кровавом преступлении серьезно
замешаны чиновники администрации парка: кто же еще мог получить такой
легкий доступ сюда?!
За семнадцать лет поголовье слонов Цаво сократилось с 17487 голов до
4337, то есть на три четверти. Шифта - так кенийцы называют сомалийских
бандитов и браконьеров - устраивала засады у водопоев или вслепую стреляла
по стадам; так что трагедия, переживаемая этими животными, сопоставима с
почти полным истреблением североамериканских бизонов или варварским
промыслом китов в Мировом океане. Кроме того, во всем этом был
политический оттенок сомалийцы не собирались отступаться от претензий на
исторические земли северо-восточной Кении. Они по-прежнему убеждены, что
произвольно прочерченные по карте Африки в колониальную эпоху границы
отрезали их от законных территорий и проживающих там соотечественников.
Некоторые кенийцы смиренно соглашаются с этим, но люди племени боран
рассуждают иначе и готовы поведать вам о том, сколь хитроумным способом
сомалийцы оттяпали у кенийцев их исконные земли.
Много лет назад, гласит история, рассказанная людьми из племени
боран, некий сомалиец, умирая от жажды, перешел границу Кении и попросил
разрешения напиться из источника. Отказать ему, разумеется, не могли;
набравшись сил, он спросил, можно ли ему привести сюда жену; потом - можно
ли пригнать верблюдов и прочий скот, и в этом ему тоже не было отказано; в
конце концов он добился разрешения привести сюда всю семью и родню. В
итоге сомалийцев стало столько, что они уже сами потребовали от племени
боран покинуть исконные места его проживания. Отсюда, заключают люди из
племени боран, - претензии сомалийцев на северо-восточную Кению.
Впрочем, сегодня сомалийцы со своим бандитизмом - больной вопрос не
только для Кении. Буквально за несколько лет они проникли в Танзанию и
достигли даже северного Мозамбика - это в тысяче миль от их родной земли,
- истребляя на своем пути слонов.
Та же история приключилась и с черными носорогами. Из 3500 этих
животных, обитавших когда-то в Кении, ныне осталось едва ли 600; почти все
они живут на огражденных и защищаемых - пусть и недостаточно надежно -
антибраконьерскими бригадами территориях, находящихся в частном владении.
Рассказ Джо поверг меня в уныние - если уж такие знаменитые парки, как
Цаво, находятся на осадном положении, то что же творится в Коре у Джорджа
Адамсона? Если бандиты обнаглели до того, что бесчинствуют на землях, где
развит туризм, то каков же должен быть ущерб, наносимый беззащитному и
малопосещаемому заповеднику Кора? Уж там-то от слонов, должно быть, точно
ничего не осталось: я слышал, что охране заповедника недостает и людей, и
оружия, а поддержки от армии там тоже не получают.
Садясь в аэропорту "Уилсон" в легкий самолетик, летящий в Кору, я
вспомнил слова Джо: "Берегись, Гарет. Одному Богу известно, что творится в
Коре". Теперь мне предстояло разобраться в этом самому.
В течение часа пути, пролетая над пятью плотинами, перегораживающими
реку Тана, я размышлял над тем, что принесет мой приезд в Кору. Я
чувствовал, что, возвращаясь к Джорджу, я выполнял старинный африканский
завет - почитай старших, учись на их жизненном примере и опыте. На деле
все оказалось гораздо сложнее.
Но здесь позвольте небольшое отступление. На протяжении шестнадцати
лет помощником Джорджа в работе был Тони Фитцджон. Тони приехал в Кору,