"Кэтрин Патерсон. Иакова Я Возлюбил " - читать интересную книгу автора

Через десять дней после рождения, хотя ветер дул морозный, мама отвезла
Каролину в Крисфилд, туда ходил паром. У папы не было денег на леченье, но
мама решила твердо. Каролина родилась крохотная, хрупкая, и могла не выжить.
Дедушка, мамин отец, был еще жив. Наверное, он и заплатил по счету, так я и
не узнала. А вот точно знаю, что мама раз по восемь-десять на день
отправлялась в больницу, чтобы самой кормить Каролину, потому что молоко
любящей матери - лучше всех лекарств и врачей.
А что же я? "Кто за мной смотрел, когда тебя не было?" Снова
рассказывали мне о более сильном близнеце, чистом, мытом, сытом и лежащем в
корзине. Чистом и заброшенном.
И опять туманный взгляд, опять улыбка.
- Ты была с папой и бабушкой.
- Бабушка, а я хорошо себя вела?
- Не хуже прочих.
- А что я тогда делала?
- Откуда мне помнить? Давно это было.
Заметив, как я огорчаюсь, мама сказала:
- Ты вела себя очень хорошо. Совсем нас не беспокоила.
Она думала меня утешить, но только расстроила еще больше. Ну, неужели
совсем? Может, они так любят Каролину, потому что беспокоились о ней
месяцами?
Когда нам с Каролиной было два месяца, мама привезла ее обратно на
остров. Я к тому времени разжирела на искусственном питании. Сестру мама
кормила до года. На одной редкой фотографии мы сидим летом на крыльце, нам -
года по полтора. Каролина - хрупкая и нежная, в золотых кудряшках - смеется
и протягивает ручки к тому, кто снимал. Я маячу рядом толстой и темной
тенью, скосившись на сестру, и сосу палец, так что лица почти не видно.
На следующую зиму у нас обеих был коклюш. Мама достаточно
забеспокоилась, чтобы сразу нас разделить. Но все-таки в 2.00 пополудни
капитан Билли отвез их с сестрой в больницу.
Так прошли мы через все детские болезни, кроме ветрянки. Она была
тяжелая у обеих, но рябинки остались у меня, такая отметина у переносицы. В
тринадцать лет она была заметней, чем теперь. Как-то папа сказал в шутку:
"Ты у меня рябая", - и очень перепугался, когда я страшно заплакала.
Наверное, он привык обращаться со мной запанибрата, не как с сыном, но
и не как с дочерью. Он рыбачил, все тут у нас рыбачили. Другими словами, в
самом начале недели, еще до зари, он уже был в лодке. С ноября по март он
ловил устриц, с конца апреля до осени - крабов. Мало на свете таких тяжких
дел, как у тех, кто связан с водою. К тому же, отец прихрамывал. Ему был
нужен сын, и я бы отдала что угодно, чтобы заменить сына, но тогда на
острове женский и мужской труд заметно различались. Лодка - не место для
барышни.
Когда мне исполнилось шесть лет, папа научил меня двигать ялик багром,
чтобы ловить крабов у берега, в морской траве. Это хоть как-то утешало меня
в том, что я не могу плавать с ним вместе на лодке. Я очень любила свой
ялик, но все надеялась, что папа еще возьмет меня в помощники. Его лодку я
любила просто без памяти и неотступно молилась, чтобы Бог превратил меня в
мальчика. Называлась лодка "Порция", в честь шекспировской героини, которая
очень нравилась маме, но папа приделал и ее имя. Маму звали Сьюзен;
получалось "Порция Сью". Наверное, в нашей бухте ни у кого не было лодки,