"Кэтрин Патерсон. Иакова Я Возлюбил " - читать интересную книгу автора

Пока мы ели, она попросила меня сходить в лавку за сливками и за
маслом. Я понимала, что это значит: денег так много, что можно сварить на
ужин крабовый суп. Мама не выросла на острове, но суп этот делала лучше
всех. Бабушка жалобно твердила, что хорошая методистка не приправит еду
спиртным, но мама не сдавалась и всегда вливала в суп ложку-другую хереса,
который бережно хранила в буфете. Бабушка ворчала, но доедала все до капли.
Я сидела и думала о том, как обрадуется папа, когда, придя с работы,
унюхает свой любимый суп, а потому буквально обдавала сестру и бабушку
добрыми чувствами, которых они не заслужили. Но тут Каролина сказала:
- Мне этим летом нечего делать, только упражняться, вот я и напишу
книгу о своей жизни. Когда человек прославится, - объяснила она, словно мы
слабоумные, - когда он станет знаменитым, такие сведения очень важны. Не
запишу все сейчас, еще забуду.
Говорила она тем самым голосом, от которого меня подташнивало. Именно
такой он бывал, когда она возвращалась воскресным вечером из города, с
уроков, выслушав тысячи комплиментов своему дарованию.
Я попросила разрешения уйти. Меньше всего на свете мне хотелось слушать
историю моей сестры, в которой я не играла почти никакой роли.


Глава 2

Если бы мой отец не отправился во Францию в 1918 и ему там не набило
ногу немецкой шрапнелью, нас бы с Каролиной просто не было. А он отправился,
и вернулся, и обнаружил, что его девушка вышла за другого. Тогда он нанялся
на чужую лодку и работал так рьяно, как только позволяло медленно
выздоравливающее тело, худо-бедно прокармливая себя и овдовевшую мать.
Прошло лет десять, пока он смог купить лодку, чтобы промышлять крабами и
устрицами, как настоящий рыбак с нашего острова.
Однажды осенью, когда он еще не совсем оправился, в нашу школу (три
классных комнаты и гимнастический зал) пришла молодая учительница. Так я и
не поняла, почему эта изящная девушка полюбила моего долговязого,
краснолицего папу и вышла за него замуж.
Еще больше, чем жена, ему был нужен сын. Сыновья у нас на острове были
знаком благосостояния. Но мама родила двух девочек, близнецов. Я была на
несколько минут старше, и только в эти минуты, за всю мою жизнь, оказалась
центром внимания. Память о них я нежно лелеяла. С той поры, как родилась
сестра, все досталось ей.
Когда мама и бабушка рассказывали, как мы родились, речь в основном шла
о том, что сестрица не дышала; о том, как акушерка шлепала ее, и молилась, и
массировала крохотную грудку; о том, наконец, как раздался первый звук, "как
будто котенок мяукнул".
- А я где была? - спросила я однажды. - Вы все возились с Каролиной, а
я что делала?
Мамины глаза затуманились, и я поняла, что она не помнит.
- В корзинке, - ответила она. - Бабушка тебя обмыла, одела и положила
спать.
- Да, бабушка?
- Не помню! - фыркнула она. - Давно это было.
Мне стало холодно, словно я опять родилась и про меня забыли.