"Михаил Пархомов. Мы расстреляны в сорок втором (Повесть о мужестве)" - читать интересную книгу автора

Забывшись, я приближаюсь к проволоке. И тотчас длинная очередь
прорезывает тишину. Вот тебе, получай! Ты, кажется, смел подумать, что нет
войны? Тебя обрадовала тишина? Так вот, часовым давно хотелось прогреть
пулеметы. Их не взволнует, если пуля ненароком заденет тебя. Одним
военнопленным меньше, одним мертвецом больше. Какая разница?
Отпрянув от проволоки, я поспешно прячусь за клуню. Вдогонку несется
хриплый смех. Забавно смотреть, как человек бежит от смерти, правда?
Не сразу я прихожу в себя. Сердце колотится учащенно. Но мало-помалу ко
мне возвращается сознание, что я в безопасности. Пустая бочка скрывает меня
от солдат. И мысли мои со мной.
С этой стороны близость реки чувствуется явственнее. Днепр лежит где-то
там, за осокорями и верболозом. Молчаливый, замерзший. А за ним на холмистом
берегу раскинулся город. Тусклая позолота на колокольне Лавры, силуэты
домов...
Это Киев, город моей юности.
Я родился на Заводской улице в доме э 29. В семь лет поступил в
трудовую школу. В четырнадцать окончил ее и стал токарем. С рабфака меня
призвали на флот.
Таковы важнейшие события моей жизни, те, о которых обычно пишут в
анкетах. Но память выхватывает из прошлого другое. Воспоминания, как всегда,
отрывочны.
Есть в Киеве Черепанова гора. От зноя трава на ней буреет. В июле гора
напоминает облезлую кошку. На ее вершину повадились лазить скауты. Сидят в
широкополых шляпах, раскладывают костры. Мы ждем, чтобы они испекли в золе
картошку, и подползаем к ним. Скаутов пятеро, и нас тоже пятеро. Деремся до
крови, молчаливо и зло.
Потом я вспоминаю "5-е Госкино". За сценой там играл тапер. Шли "Акула
Нью-Йорка" в четырех сериях, "Королева лесов", "Дом ненависти", "Красные
дьяволята", "Поцелуй Мери Пикфорд" с участием Игоря Ильинского. Я знал всех
знаменитых киноактеров наперечет. И не только я. Дуглас Фербенкс, который
был и Робин Гудом, и д'Артаньяном, и багдадским вором, и таинственным
незнакомцем в маске, клеймившим своих врагов знаком "Зеро", учил моих
сверстников бесстрашию.
По тем временам я был обладателем несметных сокровищ - потрепанных
выпусков "Месс-Менд", пистолета "Монте-Кристо" и десяти кадров кинопленки,
на которых ослепительно улыбался Дуглас Фербенкс. Последние достались мне от
киномеханика в награду за то, что я все лето помогал ему перематывать ленту.
Какие это были дни!..
А позже я не на шутку увлекся цирком. Тогда у нас гастролировала труппа
"10 Океанос 10". Было больше тридцати способов проникнуть на галерку, и я
пропадал в цирке по целым дням.
Там пахло опилками и лошадиным потом. На манеже, сменяя друг друга,
появлялись эквилибристы, партерные акробаты, музыкальные эксцентрики. Они
крутили арабские сальто, демонстрировали японский кульбит, прыгали на
батуте. Откуда было знать им, что постоянные посетители галерки на следующий
день будут разучивать все их номера где-нибудь на пляже либо во дворе и что
некоторые из них сами потом станут циркачами?
Но я акробатом так и не стал. Ребята говорили, что я слишком тяжел для
того, чтобы быть "верхним", и слишком легок для того, чтобы работать
внизу...