"Ян Парандовский. Эрос на Олимпе " - читать интересную книгу автора

силой. Неоднократно проделывал он это с нимфами, захватывая их врасплох. Но
Сиринга убежала. Чувствуя сзади быстрый топот козлиных ног, она вбежала в
заросшую тростником топь. Напрасно искал ее Пан, впустую срезал тростник,
желая найти ее убежище. А когда удалился, то забрал с собой срезанный
тростник и склеил из него музыкальный инструмент, в котором с тех пор
жалобно пела печальная душа прекрасной Сиринги.
Эту первую свирель, срезанную над озером Молпея, Пан хранил в
посвященной ему пещере в Эфесе. Пещера была эфесским "пробным камнем". Когда
в ней закрывали девушку, сиринга начинала сама издавать чистые, ласковые
звуки, и через какое-то время вход, словно под воздействием божественной
силы, открывался, и девушка в венке из фиговых листьев выходила в объятия
ожидающих. Если же, однако, она не была девушкой, сиринга молчала, а из
глубины пещеры раздавались жалобные стенания.
Пан не был счастлив в любви. Женщины, которых он любил, избегали его
объятий. Поэтому гонялся он по лесным полянам за быстроногими нимфами, а
иногда, к возмущению пастухов, наносил ущерб их козам. Рассказывали, что
только одна богиня луны Селена предпочитала его, и показывали грот, в
котором романтичная возлюбленная Эндимиона приникала своим бледным ликом к
косматой груди сына Пенелопы. Впрочем, высокочтимые богини имеют право на
капризы, чуждые как скромным земным женщинам, так и прелестным маленьким
богиням, именуемым нимфами. Один из многих тому примеров - Эхо.*
______________
* Эхо - Овидий приводит такой вариант легенды. Эхо любила прекрасного
Нарцисса без взаимности, ибо, как известно, Нарцисс был влюблен в самого
себя. Бедная нимфа уединилась в пещере и пребывала там в грусти, которая
иссушала ее прекрасное тело. В конце не осталось от нее ничего, кроме костей
и голоса. По воле богов кости превратились в скалу, а голос до сих пор
отвечает каждому, кто ее зовет.

Была она дочерью одной нимфы и неизвестного мужчины. Возможно, какой-то
пастух, прогоняя свое стадо мимо дуба, в котором обитала ее мать, слился с
дриадой в любовных объятиях, как это нередко случалось между нимфами и
пастухами. Эхо была прелестной девушкой. Воспитали ее нимфы, а Музы учили
петь и играть на сиринге и флейте, на лире и кифаре. Подрастая, дочь нимфы
плясала с нимфами в общем хороводе и пела в хоре вместе с Музами. Избегала
мужского общества, предпочитала девичье.
И Пан снова влюбился, и опять без взаимности. Его охватило безумие.
День и ночь искал он свою любимую, ходил за ней по горам и лесам, докучал
ей, нарывался на грубости и насмешки, недостойные бога, и страдал. Тогда
впервые Гермес проявил отцовское сочувствие: научил его облегчать любовные
страдания, не выдавая себя возлюбленной и не ища забвения в объятиях другой,
а с образом этой единственной под прикрытыми веками погружаться в пучину
неразделенного чувства.
Но Пану это показалось недостаточным: он хотел обладать ею самой,
живой, острыми зубами впиваться в ее розовые уста, переплетаясь своими
косматыми ногами с алебастровыми колоннами ее бедер. Убедившись же, что это
невозможно, он впал в буйство, ослеп во гневе и заразил безумием окрестных
пастухов: эти безумцы, уподобившись псам или волкам, накинулись на бедную
Эхо, когда, напевая песенку, та шла полем. Разорвали ее, а части тела, еще
издающие звуки песни, разнесли по земле.