"Ян Парандовский. Эрос на Олимпе " - читать интересную книгу автора

как шел туда Кинир, ему казалось, что он слышит тихий стон детей, попираемых
осторожной стопой отца.
А последняя его дочь, Мирра, была прекраснее всех своих сестер. Все ею
восхищались, особенно мать, словно забыла о жестокой судьбе своих дочерей.
Ибо всем, кто хотел слушать, она говорила о том, что Мирра прекрасна, как,
Афродита, а волосы у нее роскошнее, чем волосы богини. И повторяла это так
часто, что ласково улыбавшаяся Киприйская дева простерла над невинной
головой Мирры свою карающую длань.
За прекрасной наследницей больших богатств волочилось все молодое
рыцарство Кипра и окрестностей.
Аромат вина и амбры сопровождал пиры, которые устраивал Кинир. Но Мирра
никому не хотела отдавать свою руку. Родители объясняли, что она, мол, еще
молода: пусть подрастет.
В девушке, заклейменной гневом Афродиты, зрело странное чувство -
любовь к своему отцу. Любовь не дочери, а женщины. Когда он спросил ее
однажды, почему она не поощряет никого из претендентов, ничего не ответила.
С зарумянившегося лица смотрели на царя блестящие глаза. А когда он еще раз
поинтересовался, какого хотела бы она мужа, шепнула тихо:
- Который был бы тебе, отец, подобен.
Он улыбнулся ей, похвалил, погладил по волосам, поцеловал. Не заметил
даже, что в миг, когда его уста коснулись ее лба, девичье тело дочери
затрепетало странной дрожью.
Начались тут бессонные ночи, полные внутренней борьбы. Мирра мучилась.
Все замечали ее бледность, но никто не мог угадать причину. На мать она
смотрела угрюмо. Стискивала губы, чтобы не обрушить на нее страшнейшие
проклятия, которые распирали ее девичью грудь, но никто этого не замечал.
С каждым днем угасал свежий блеск ее глаз. Средь бела дня девушка
слонялась, как во сне. Ночью терзала свою измученную душу упреками, страхом
и томлением. Вскакивала с ложа - оно казалось ей набитым колючим
терновником. Тогда она поняла, что жить так далее не может. Если не загасит
пламя своей страсти, оно сожжет ее медленно, но безжалостно. Поэтому лучше
смерть. Сонными руками Мирра сняла пояс, завязала его петлей, пододвинула
скамью к стене - и в этот момент в дверях появилась ее верная нянька.
Та услыхала шум передвигаемой утвари и, думая, что дева не спит, пришла
убаюкать ее сказкой. Нянька перепугалась, увидев скамью, петлю, измученное
лицо Мирры. Девушка, всхлипывая, бросилась к ней и все ей поведала. Старая
нянька выслушала. Сама ее раздела и уложила спать, как в прежние времена, а
уходя, сказала: "Будешь жить". И посмотрела так, что Мирра впервые за
много-много ночей уснула тихо и мирно. Снился ей луг, на котором Эрос
собирает цветы.
В последующие дни она смотрела в глаза няньке с немым вопросом: "Что
же?" Старуха отвечала ей взглядом: "Жди", - пока однажды ночью, войдя к ней
в покой, не сказала: "Иди!" Шла через знакомые комнаты и коридоры, чувствуя,
что если бы не старуха, то не нашла бы дороги.
Комната отца. Кинир лежал в полной темноте, воздух был пропитан запахом
вина. Матери не было Дома.* Нянька взяла за руку Мирру, которая дрожала и
пошатывалась от страха и предвкушения близости, подвела ее к ложу и,
обращаясь к Киниру, сказала: "Вот девушка, о которой я тебе говорила". Потом
закрыла за собой бронзовые двери, а Мирра взошла на ложе отца.** Чувствуя ее
девичий испуг, он ласкал ее, прижимал, успокаивал, обращаясь к ней: "Дочка".