"И.Д.Папанин. Лед и пламень " - читать интересную книгу автора

"Заветный", номерные миноносцы 265, 268 и 270. Большинство кораблей так и не
присоединилось к восставшим. Расстреливали "Очаков" береговые батареи
Михайловской крепости - в упор, прямой наводкой.
Когда я выбрался из погреба, куда нас, ребят, затолкала бабушка Таня
(много позже я узнал, что у Диденко прятались три матроса с мятежного
корабля), "Очаков" уже пылал. Метались в дыму и огне люди, прыгали в воду,
пытались вплавь добраться до берега. До сих пор у меня мороз по коже, когда
вспоминаю крики матросов: "Братцы! Горим!"
Все были потрясены жестокостью расправы. Плывших к берегу безоружных
матросов прикалывали штыками солдаты Брестского и Белостокского полков.
Много лет, вплоть до Октябрьской революции, лежало на солдатах этих полков
позорное клеймо карателей. Завидев красные околыши их фуражек, люди
отворачивались.
До поздней ночи не расходились с набережной севастопольцы. Догорал
расстрелянный корабль. Словно почернела и грозно притихла бухта.
Немногим сумевшим выбраться незаметно на берег матросам рабочие
Корабелки помогли спастись: прятали, переодевали в другую одежду, тайком
выводили из города.
Грустно, мрачно было у нас в Аполлонке наутро. "Очаков" - страшный,
обгорелый, получивший пятьдесят пробоин - стоял на рейде. К нему подошли два
буксира, зацепили и повели мимо стоявших на своих "бочках" кораблей. Чтобы
все видели, что стало с "бунтарем", и устрашались. Но матросы провожали
героический корабль, обнажив головы.
Я в те годы еще не понимал, конечно, величия подвига лейтенанта Шмидта.
Понял позднее.
А еще позже узнал, как высоко ценил Владимир Ильич Ленин ноябрьское
вооруженное восстание в Севастополе:
"... Революционный народ неуклонно расширяет свои завоевания, поднимая
новых борцов, упражняет свои силы, улучшает организацию и идет вперед к
победе, идет вперед неудержимо, как лавина... Сознание необходимости свободы
в армии и полиции продолжает расти, подготовляя новые очаги восстания, новые
Кронштадты и новые Севастополи.
Едва ли есть основание ликовать победителям под Севастополем. Восстание
Крыма побеждено. Восстание России непобедимо".
Но вернусь к ноябрю 1905 года.
Ночью к нам приполз матрос с "Очакова". Он сделал большой крюк, и ему
удалось миновать карателей. Маленькие уже спали, отца дома не было. Мать
провела матроса в комнату, ни о чем не спрашивала, только попросила:
- Ваня, никому ни слова, а то большой грех на душу возьмем. Она велела
матросу раздеться, бросила в огонь робу, брюки, тельняшку, дала рабочую
одежду, кусок хлеба и, поколебавшись, фунтовый кусок сала, предупредила:
- Шпиков полно везде, ты уж поосторожней. Не серчай, больше дать ничего
не можем. А теперь, мил человек, ступай: не ровен час заглянет кто-нибудь.
Куда подашься-то?
- К вокзалу. Может, на грузовой состав заберусь.
- С богом!
Что сталось с этим человеком, я не знаю, как не знаю ни имени его, ни
фамилии. Но запомнился его полный благодарности взгляд, обращенный к матери.
Так мать дала мне первый урок политики.
Я слушал в те дни разговоры взрослых о Шмидте, и мне казалось странным: