"Вера Федоровна Панова. Собрание сочинений в 5 т (т. 2)" - читать интересную книгу автора

- А ну, на место!
Дорофея нехотя взбиралась на полати. Лежала и слушала, как удаляется
гармонь: тише, тише... И нет ничего. Тишина огромная, неподвижная. Все
умертвила, приказала: не надейся, ничего не будет... Господи, господи,
хоть бы случилось что-нибудь. Хоть бы волки повыли, что ли. Иногда они
подходят к околице, воют; тогда мычит и мечется корова и овцы поднимают
возню за стеной, во дворе... Да есть ли что на свете, кроме села Сараны?
Или мы одни между землей и небом? Голос человечий, запой, закричи или хоть
выругайся! Чтоб не так пустынно, не так скучно было Дорофее!
Но вот далеко, далеко, далеко - слышится или мерещится:
тук-тук-тук... тук-тук-тук... Может, это сердчишко твое стучит? Нет! Вон
опять: тук-тук-тук... - уже отчетливей и ближе. Это поезд проходит за
лесом, он еще бог знает где, но идет к нашей станции, я услышу, как он
загудит, подходя. В поезде едут люди, всякие люди едут во всякие места, мы
не одни на свете! Окна у поезда светлые; свет бежит по снежным лапам елей,
протянутым к дороге; бежит, бежит - не поймаешь, не остановишь... Вон -
загудело: ту-тууу! - легко и неспокойно... Хорошо! Вырасту большая и поеду
на поезде...
Кое-что интересное иногда случалось все же. Вот, например, какую
однажды историю нечаянно услышала Дорофея, и не про кого-нибудь, а про
отца и мать. Бабы, разговаривавшие между собой, не знали, что Дорофея тут,
поблизости; а она слушала, притаясь и обмирая. Вы подумайте: мать крысиный
яд пила. Из-за отца. Полюбила его, а он жениться ни за что; она и выпей
яд. А он был гуляка и изменщик, однако испугался и женился. Дорофея
родилась после свадьбы через четыре месяца. "Здорова будет, - заключили
бабы, - хорошая порода, ничто их не берет". Дорофея несколько ночей
заснуть не могла - воображала, шептала, переживала эту старую историю.
Один раз отец пошел на охоту с Фролом, соседом. Много ли они выпили и
из-за чего поссорились, неизвестно, только отец вернулся избитый, в
синяках и крови. Мать поливала водой его всклокоченную голову, положила
ему примочку к носу и одно сказала:
- Шли на охоту - попали на гульбу, эх, охотники!
Он не отвечал, стонал и сплевывал. От него густо пахло сивухой.
Дорофея смотрела во все глаза. Она не ужасалась и не осуждала: отец гулял,
стало быть - веселился; а кровь, стало быть, плата за веселье. Что-нибудь
должно случаться, без этого как жить?
Подружка прибежала впопыхах и сказала Дорофее:
- Твой папка дяде Фролу глаз вышиб, айда смотреть?
- Айда! - сказала Дорофея.
И они побежали смотреть на Фрола.
Ночью отец крепко спал, а мать сидела на лавке, положив рядом топор:
она думала, что Фрол придет убивать ее мужа. Дорофея, свесив голову с
полатей, прислушивалась: не слыхать ли шагов. То-то было бы интересно,
если бы Фрол пришел, а мать зарубила его топором... Но не пришел никто.
Отец, проспавшись, стал починять сбрую. Фрол долго ходил с повязкой на
глазу, потом стал ходить без повязки.
Беглые с каторги проходили через эти места. Был обычай: под большие
праздники в клети на окошко клали ломоть хлеба или пирог. Как-то на
рождество, чуть рассвело, Дорофея вышла - а хлеба на окошке нет. Дорофея
бросилась к матери: