"Михаил Панин. Матюшенко обещал молчать (Заводские истории) " - читать интересную книгу автора

лучше, а только где ж его в три часа ночи взять? А ночь...
Но услыхав Матюшенкин с Серегой диалог, народ воспрял духом и со всех
сторон осторожно стал подступать к Сереге. Словно ловили петуха, чтобы
сварить его или зажарить. Когда кольцо вокруг надежно сомкнулось, Матюшенко
отпустил Серегину руку и, как бы в раздумье оглядывая пустое небо, еще раз
объяснил: "Мы все живем далеко, значит, а ты, Серега, живешь близко..."
Серегу Пономарева, прижимистого, крикливого мужика, прозванного
куркулем за то, что нес домой любую щепку, кусок проволоки или доску, что
попадется под руку, державшегося в стороне от всех компаний и вообще
ставившего личные интересы выше общественных, в цеху не любили. Куркуль и
куркуль. Люди куда идут после смены: выпить стакан кислого вина, поговорить
за жизнь, покритиковать начальство. А этот - дудки! Нагрузит велосипед, как
ишака, переправит через забор и везет в свое хозяйство: дом, сад, две
времянки. Одного винограда двадцать пять кустов. Разве не жлоб? Как только
не звали Серегу в глаза и за глаза "безземельные", жившие в казенных
городских домах, приятели. Хоть бы раз когда позвал в гости!
- А вы меня зовете? - огрызался Серега.
- Да как же мы тебя позовем, если ты нас не позвал ни разу? - возражали
ему. - И главное, чем же мы тебя угостим таким - живем с базара, а у тебя -
куры, утки, гуси, кабана режешь каждый год. Опять-таки - свое собственное
вино. А, Серега?..
Серега отмалчивался и приглашать в гости товарищей по работе не спешил.
И не потому, что был такой уж жадный, он бы пригласил, а просто он очень
боялся своей жены. Так боялся, так прочно был у нее под каблуком, что
получил за это в цеху еще одну кличку - примак. "Куркуля" и "жлоба" Серега
еще кое-как терпел, а вот за "примака" мог и глаза выдрать. Потому что
никакой он был не примак, то есть не пришел в дом к жене с одним чемоданом,
а сам все построил и возвел своими руками. "Вот этими руками! - кричал,
случалось, на весь цех, жилистый, вихрастый, в свои сорок пять похожий на
подростка. - Все сам построил! А примак приходит на все готовое!" И не было
для него ничего обидней, чем услыхать о себе такое слово.
Посмеивались над Серегой, и Серега не жаловал никого, держался
независимо, но Ивана Матюшенко слегка побаивался за его длинный язык и,
чтобы иметь цехового лидера на своей стороне, изредка приносил ему из дому
бутылку вина собственного производства - так, попробовать. Матюшенко -
простой, без предрассудков - вино, как правило, тут же выпивал, хвалил
Серегу, обещал всемерную поддержку во всех делах, а потом ходил по цеху и
всем хвастался, каким славным вином его угостил примак...
Так вот, Матюшенко сказал: "Мы все живем далеко, а ты, Серега, живешь
близко", и Серега похолодел. Прекрасно сознавая, какая над ним нависла
угроза, он пробурчал: "Ну и что ж с того, что я живу близко", подхватил с
земли свою торбу и попробовал было прорвать кольцо. Не тут-то было. Народ
стоял вокруг него плотно, как в давние времена потерпевшие кораблекрушение
пираты стояли вокруг лишнего в лодке, которого хоть и жалко, а все же
придется съесть, чтобы спасти основную массу.
Матюшенко еще немного подождал, а потом глянул на приятелей, как бы
говоря: "Что же это я один давлю - вы тоже заинтересованные лица".
Тогда вперед вышел Тимка Губанов и без всяких предисловий сказал:
- До тебя, Серега, идти пять минут, и ты, говорят, на днях открыл
бочку...