"Михаил Панин. Матюшенко обещал молчать (Заводские истории) " - читать интересную книгу автора

- А что делать, - говорю, - песок сырой, вон как его дождик поливает.
- А то делать, - говорит Матюшенко, - что давай мы с Бричкой за неделю
навес сделаем, чтобы песок, я извиняюсь, не мочился. В свободное от работы
время. Где материал возьмем - не твое дело, но воровать не будем, возьмем,
что под ногами лежит. А ты нам с Бричкой обеспечь по пятьдесят рублей - и
подсчитай выгоду. Ты - инженер...
Я подсчитал: если песок будет сухой, ковш после набивки и сушить почти
не надо, нагреть докрасна и - под металл. Выгода прямая. А то мы, бывало, по
два часа стоим и ждем, пока сырой ковш высохнет.
Но где взять сто рублей - в цеховой смете этот расход не предусмотрен.
Начальник цеха говорит: "Если твой Матюшенко такой патриот, пусть даром
сделает, для общего блага. Что это все за деньги да за деньги - мы людей
воспитывать должны".
Я так и передал Матюшенко. Матюшенко подумал немного и вздохнул:
"Даром - папа маму не целует..." На что начальник цеха сказал: "В общем-то
он прав. Пусть делает навес, а ты ему потом какой-нибудь наряд выпишешь.
Какой наряд? Черт знает, чему вас в институтах учат... Посоветуйся с
Матюшенко, он знает".
Я так и сделал. Дней через пять мои волонтеры возвели над огромной
кучей песка во дворе цеха добротный навес - из досок, всевозможных обрезков
и кусков толя, я выписал им наряд, куда вошли следующие работы: аварийный
ремонт вагранки, рытье ямы для слива холодного металла, уборка цеха и
кое-что по мелочам - набралось точно сто рублей, как и договаривались.
Приятели получили деньги и пошли делить. Но видно, не поделили... На другой
день Бричка подал по инстанции жалобу: мол, 'навес они строили вдвоем,
работали одинаково, он только один вечер не вышел - живот болел, а Матюшенко
высчитал у него из суммы пятнадцать рублей. И так далее.
Какой навес? Какие деньги? Кто дал разрешение? Отдел труда и зарплаты
поднял шум. Матюшенко быстро умаслил Бричку, дал ему отступного, и они
помирились, про них даже в заводской газете написали - рационализаторы! - а
с меня потом год эти сто рублей высчитывали - я оказался крайний. Матюшенко
утешал: "Не печалься, мастер, считай, что ты кладешь деньги на сберкнижку, а
как набежит сто рублей, ты их отдашь в фонд мира - ведь отдают же люди и не
такие деньги".
А больше никакой рационализации я что-то не припомню - о чем же писать?
О том, как Матюшенко восемь часов в смену разливает по формам металл, каждый
день? Тут много не напишешь, если, разумеется, не приврешь. Ну я бы мог,
мог, конечно, написать, что Матюшенко был такой умный, такой умный, что на
каждом шагу затыкал за пояс профессоров, что он без отрыва от производства
защитил диссертацию - придумал какой-то новый изотоп, что за высокие
показатели в соцсоревновании его назначили замминистра. Но тогда это был бы
не Матюшенко. Матюшенко "замминистром" еще бы и не согласился стать - по той
причине, что "замминистры" выходят на пенсию не когда хотят, по достижении
возраста, а когда их отпустит правительство. А заливщики - ровно в пятьдесят
лет! И еще ни одного не задержали.
Я хочу рассказать о Матюшенко и его товарищах по работе, о людях,
которых уважаю и люблю. Но как начать? Крутится на уме вот это самое
"выпивали в курятнике у Сереги Пономарева" и еще две-три Матюшенкиных
истории. Он был великолепный рассказчик, и кое-что из его рассказов
врезалось мне в память на всю жизнь. Вот бы написать! Но разве об этом