"Михаил Панин. Матюшенко обещал молчать (Заводские истории) " - читать интересную книгу автора

"Мастер! А шо мы сегодня заработаем?! Ты ж холостой, а у нас у всех дети!
Детям кушать надо! Каждый день кушать!"
И громче всех кричал мой основной кадр, моя опора, мой неизменный
наставник во всех делах, производственных и личных, мой комиссар "и
конфидент - Матюшенко. Крича и напрягая толстенную шею - "Детям кушать
надо!" - он, в общем-то довольный перерывом в работе, доставал из торбы
увесистый шмат вареного мяса или колбасы, помидор величиной с голову или
яблоко и неизменную бутылку домашнего вина, замаскированного под компот.
"Детям каждый день кушать надо", - твердил этот демагог, отпивая "компот"
прямо из бутылки, и выражение лица у него, когда он при этом оглядывался по
сторонам, делалось вороватым. Рядом с ним усаживались где-нибудь под
вентилятором сталевар Жора Прядка со своим подручным Пономаревым, заливщики
Губанов, Бойко, Моня Шойхет, Витя Бричка... И тоже, поддакивая бригадиру -
"Детям кушать надо!", - доставали свои припасы и тот же пресловутый
"компот". Косились в мою сторону - все-таки начальство. "Ты того, мастер, -
предлагали, - иди глянь, скоро там железо подвезут, да подгони грузчиков,
хай их маме..."
Я шел. Это была моя обязанность, за всем смотреть и всех подгонять,
хотя уходить мне ужасно не хотелось, потому что как раз сейчас, когда они
закусят, отдохнут, допьют "компот" и глаза у всех заблестят молодым ребячьим
блеском, пойдут такие истории, что потом, когда наконец подвезут железо и
печи выдадут металл, никого будет не поднять. Это и есть самое скверное в
простоях - они расхолаживают людей. Бегаешь кругом, кричишь: "Вы же работу
требовали! У вас же дети! Им кушать надо!". А тот же Матюшенко-,
разморенный, с голым брюхом лежа под вентилятором, повернет лениво голову и
скажет: "Да какая уже теперь работа - два часа осталось. Ты лучше послушай,
мастер, шо у нас тут было: года три назад, зимой, нет, осенью, выпивали мы
раз в курятнике у Сереги Пономарева... Или зимой?"
- Не, осенью, - качает головой кто-нибудь. - Как же зимой, когда
молодое вино пили?
- Точно, осенью! - кивнет и Матюшенко. - Осенью, потому что вот еще что
помню: закусывали яблоками и, это, бочка у Сереги еще почти полная была.
Им было по сорок - сорок пять, бравым, норовистым мужикам и отличным,
между прочим, производственникам. Если нужно было иногда "вколоть" - в конце
месяца, квартала, года, как ведется, - они сутками не уходили из цеха.
Бывало, изругают на чем свет стоит всех и вся, но дело сделают наилучшим
образом, получат свои "штурмовые" десятки, пятерки, трояки и толпой, могучие
в своей рабочей спайке, бредут не торопясь - куда? Да все туда же: в
очередной раз отсалютовать мужскому братству.
Я было начал эти рассказы так:
"Однажды бригадир заливщиков Иван Федосеевич Матюшенко, сильный,
суровый мужчина с седеющими уже висками, подошел ко мне и сказал: "Товарищ
мастер, у меня есть одна задумка, рационализаторское предложение, так
сказать. Я все продумал, но надо кое-что сосчитать, а образования у меня
всего семь классов - война... Самому мне никак не справиться". - "Я вам
охотно помогу, - сказал я, - вместе и сосчитаем"".
Но потом что-то меня остановило. Хотя ведь так оно и было однажды. Ну,
не совсем так... Ко мне подошел как-то Матюшенко и говорит:
- Слушай, мастер-ломастер, долго мы с этими драными ковшами мучиться
будем - четыре часа сушим, а из него все равно вода течет?!