"Эдгар Пэнгборн. Зеркало для наблюдателей. Пер. - Н.Романецкий." - читать интересную книгу автора

И тут же сорвался с места, словно боясь сказать или услышать нечто
большее.
Когда он вернулся, я распаковывал вещи. Позволил ему понаблюдать за
моей возней над заурядным барахлом. Краситель для волос, делающий меня
седым, выглядел пузырьком с чернилами. Дистроер запаха скрывался под
маской лосьона после бритья. Впрочем, аромат его у обладателя
человеческого носа не мог вызвать никаких подозрений. Зеркало я
распаковывать не стал, а плоские гранаты всегда носил на теле.
Анжело тянул время, любопытный, желающий продолжить знакомство.
Похоже, он злился на меня за то, что я не спешил возобновить разговор о
его живописи. Каким бы он ни был смышленым, двенадцатилетнему ребенку
тяжело бороться с собственным тщеславием. Наконец, приняв донельзя
простодушный вид, он спросил:
- Этот футляр от пишущей машинки достаточно вместителен, чтобы
хранить в нем вашу рукопись?
Он оказался слишком смышленым. Когда я решил, что "мистер Майлз"
работает над книгой, я совершенно не позаботился о том, чтобы, помимо
пишущей машинки и пачек бумаги - из которых, кстати, еще ни одна не
вскрыта, - взять с собой еще что-нибудь, присущее профессии писателя.
- Пока вполне, - сказал я и выразительно постучал пальцем по лбу. -
Книга на сегодняшний день в основном здесь.
Мне стало ясно, что придется сочинить и напечатать какую-нибудь
словесную мешанину на английском языке. Причем заняться этим надо
незамедлительно: вряд ли, конечно, он или его мать станут копаться в моих
вещах, но Наблюдатель обязан избегать даже малейшего риска. Остановиться
придется либо на фантастике, либо на философии - эти направления
литературы представляют богатейшие возможности по части машинописных
упражнений.
Я устремился к креслу и зажег сигарету. Кстати, в очередной раз
рекомендую табак Наблюдателям, лишенным наших тридцатичасовых периодов
отдыха: курение - не заменитель созерцания, но я верю, что оно снижает
потребность в последнем.
- Школьный год закончен, Анжело?
- Угу. На прошлой неделе.
- В каком ты классе?.. Если это не мое дело, можешь предложить мне
заткнуться.
На лице Анжело появилась улыбка. И тут же исчезла.
- Я студент-второкурсник.
Мне было понятно, что он притворяется сдержанным в целях самозащиты.
Такой ответ дал бы шестнадцатилетний.
- Тебе нравится "Критий"?
Сквозь деланное смущение на его лице проступила очевидная тревога.
- Да-а-а...
Конечно, стоило бы убедить его, что я просто болтаю и подсмеиваюсь
над его ранним развитием. И я строил из себя праздного болтуна:
- Бедный Критий! Он и в самом деле старался. Но, я думаю, Сократ
хотел умереть. Ради доказательства рассуждений ему пришлось остаться. Тебе
не приходило в голову, что он больше беседовал с собой, чем с Критием?
Ни малейшего расслабления. Неестественная юношеская вежливость:
- Может быть.