"Федор Панферов. Бруски (Книга 3) " - читать интересную книгу автора

разобиженный муж, он, смеясь добродушно и мягко, брал его в охапку, и муж
летел в реку следом за женой, а Кирилл кидался в толпу и вместе с мужиками,
бабами, сплетаясь в живой клубок, тоже падал в воду; бурля, захлебываясь,
орал:
- Э-э-эх! Пей-гуляй: однова живем!
- Пей-попивай - на стол подавай, - вторил ему Егор Куваев, шлепая
длинными ладонями по тощим икрам, и не отставал от Кирилла, как не отстает в
пути от хозяина дворняжка.
А сегодня Кирилл сидит в избе у Никиты Гурьянова. Никита два дня ходил
за ним, сманивал его к себе, упрашивал: "Барана зарезал... для тебя зарезал,
Кирилл Сенафонтыч... Племяш, не нанеси смертельную обиду", - и теперь Кирилл
у него первый гость, а изба набита зваными и незваными. Осоловелые люди
сидят за столом, на кровати, иные вскочили на скамейки, и все вместе, тесно
сбившись, пьют, горланят песни, стараясь перекричать друг друга, плачут,
ругаются, пляшут, часто выволакивают Кирилла из-за стола, замыкают в тесный
круг, и он, обняв нескольких баб, топает ногами, сотрясая стол с чашками,
стаканами, блюдами, затем снова садится на табуретку и пьет - много, как
лошадь.
На гулянке не было Ильи Гурьянова и Зинки. Они, говорят, уехали по
каким-то делам в Илим-город. Плакущев гуляет в соседних селах, гуляет не
один, а с юродивым монахом, обещает сегодня к вечеру непременно прибыть в
Широкий Буерак. Пускай. Жена же Ильи, Елька, стоит вместе с другими на
лавке, поет, топчется, машет полинялым, грязным, еще никогда не стиранным,
сохраненным от свадьбы платком и, не отрываясь, смотрит на Кирилла.
"Вот заноза!" - Кирилл, не стесняясь, поманил ее рукой.
Елька быстро спрыгнула, присела рядом с ним на табуретку. Кирилл в упор
смотрит на нее. Она бледнеет, трепетно дрожат у нее густые ресницы, на щеках
появляются красные крапинки, точно от укола иголкой. Крапинки ширятся,
ползут... и щеки Ельки запылали тревожным румянцем, а глаза будто еще больше
ввалились, обтянулись синими ободками, глаза - серые и чистые. Да, да, это
та самая Елька - разбитная, шустрая деваха. Сколько лет? Восемь. Восемь лет
тому назад, приехав на побывку из Красной Армии, он встретил ее в Крапивном
долу. Она не шла, она как-то игриво прыгала, спускаясь в низину, и так
хорошо улыбнулась ему, что он, не отдавая себе отчета, быстро сгреб ее в
охапку И отнес в кусты дикого малинника.
Она тогда была первый год за Ильей.
- Еленька, какая ты хорошая! Соскучился я по тебе, - шепнул он и,
доставая из блюда помидор, нагнулся, ожидая - она промолчит, отвернется или,
приличия ради, отвесит какую-нибудь грубую бабью шутку.
- И я, - глубоко вздохнув, прошептала Елька. - Я, Кирилл Сенафонтыч,
чуть было не ушла от Ильи: бьет он меня... За Зинкой утямился: у Зинки
сундуки...
- Ну-у? А ты иди со мной. Я вас всех люблю: вы ведь цветочки наши.
- Я бы пошла... Тятя, тятенька, - она резко повернулась к Никите,
заметив, что на них обратили внимание: - Тятенька, выпей с Кириллом
Сенафонтычем.
Никита, распоясанный, от жары пунцовый, то засучивая, то опуская рукава
на правой руке, показывая вздутые жилы, точно собираясь на кого-то в
кулачки, грохотал:
- Сто целковых налогу на меня накатили. Сто! За што, про што? Отвечай