"Александр Сергеевич Панарин и другие. Философия истории" - читать интересную книгу автора

технотронный рай до того, как экологический капкан захлопнулся. "Пределы
роста" знаменуют собой нешуточный кризис европейского исторического
сознания. Если истории впредь не суждено совершать формационные чудеса,
связанные с переходом всего человечества из более узкой экологической ниши в
более широкую, в которой новая перспектива открывается всем, то его уделом
становится ожесточенная борьба за ресурсы - переделы в рамках уже
сложившейся ниши. Так, кризис философии истории ознаменовался новым реваншем
силовой геополитики.
В новых условиях проявилась антиномия пространственно-временной
перспективы: если доступ в качественно новое историческое время оказывается
закрытым, то становится неизбежной грызня за пространство. Оптимистическое
цивилизационное сознание, связанное с верой в прогресс, сменяется
пессимистическим геополитическим сознанием, грозящим провалом в архаику
всеобщей милитаризации и войной всех против всех. В социальном типе "новых
русских", отличающихся решительным неумением ждать и сберегать,
инвестировать в будущее, скорее всего проявились не какие-то
национально-исторические особенности посткоммунистической властной элиты, а
феномен новейшего вселенского неверия в историческую перспективу. С таким
сознанием человечество в долгосрочном плане вряд ли в состоянии выжить. Во
всяком случае, цивилизованная стабильность при этом исключается.
Сегодня человечеству необходимо вернуть веру в историю, в качественный
формационный сдвиг, в возможность того, что переделы пространства станут
малозначащим занятием по сравнению с инвестициями в будущее. Необходима
формационная стратегическая инициатива, которая бы указала и перспективу
восстановления общечеловеческого единства, и перспективу нового
качественного сдвига. И следует прямо сказать: сегодня именно на Западе,
более чем где-либо, выдвигаются препятствия для такой инициативы.
Пока еще не вполне ясно, что является тому настоящей причиной:
неожиданное творческое бесплодие западной цивилизации, в прошлом выступавшей
пионером планетарных формационных сдвигов, или временное помрачение
сознания, связанное с головокружительным статусом победителя в холодной
войне. Как писал Н. Бердяев, "нет большего испытания, чем испытание победой.
И можно было бы сказать: горе победителям в этом мире. Есть парадокс
диалектики силы и победы. Победа предполагает силу, и нравственную силу. Но
победа легко перерождает силу в насилие и уничтожает нравственный характер
силы. Все это приводит к центральной проблеме об отношении духа и силы".[7]
Статья Ф. Фукуямы "Конец истории?", провозгласившая окончательность
либерального решения для всей планеты, вовсе не является эскападой
самонадеянного интеллектуала-одиночки. Она в самом деле отражает состояние
новейшего западного сознания. Не случайно вселенский "проект модернизации",
тиражируемый в бесчисленных публикациях и программах, исходит уже не из
классической исторической триады "прошлое-настоящее-будущее", а из
дихотомии: архаика-современность. Современность при этом не только
отождествляет себя с нынешним Западом, т. е. монополизируется им, но и
объявляет, что отныне ей нет альтернативы: ее решения окончательны и более
не подлежат пересмотру. Поэтому всякая критика Современности (и Запада как
ее воплощения) тотчас же объявляется рецидивом архаики, реваншем сил темного
прошлого.
Такая догматизация мышления представляет собой неожиданный отход от
принципов классического европеизма, связанных со способностью к решительной