"Александр Сергеевич Панарин и другие. Философия истории" - читать интересную книгу автора

предупреждения по поводу бесперспективности сложившейся техноцивилизационной
модели, но и оскорбляют достоинство незападных народов. Сегодня человечество
столкнулось с более разительной и шокирующей формой социального неравенства,
чем все до сих пор известные: неравенством перед лицом Истории. Получается
так, что западные народы живут в истории собственной жизнью, кроят ее по
себе, тогда как незападные вынуждены жить чужой историей, лишающей их права
быть самими собой, права на собственную культуру, собственное будущее. Чужая
история, в отличие от прежних форм отчуждения, отчуждает не только нашу
способность к труду, нашу социальную и экономическую перспективу, но самое
нашу жизнь, наш способ бытия в мире, даже наших детей, обреченных либо на
статус маргиналов и париев прогресса, либо на статус западников, с
расистским презрением не принимающих во внимание "туземную" мораль, историю
и культуру.
Парадокс современного западного либерализма состоит в том, что он не
смягчает, а усиливает авторитарный принцип взаимодействия Запада с
не-западом. Социалистическая идеология давала свой шанс не-Западу в
формировании общечеловеческого будущего, а консервативная идеология была
склонна скорее изолировать Запад от не-Запада, чем вмешиваться в его дела.
Либеральная же идеология взяла на себя грех непрошенного мессианизма и
готова навязывать западный опыт в качестве обязательного образца для
остального человечества. Здесь находит свое полное выражение
субъект-объектный принцип отношения фаустовского человека к окружающему
природному и социальному миру как объекту преобразовательно-завоевательной
воли.
Но сегодня незападный мир уже не готов мириться со статусом объекта
чужой воли. Демократические принципы плюрализма и консенсуса, трактуемые на
Западе чисто политически, теперь применяются к сосуществованию мировых
культур, религий, цивилизаций. Исторический процесс отныне понимается уже не
как монолог какого-нибудь "авангарда", увлекающего всех вслед за собой, а
как сотворчество, соучастие равнодостойных. Нынешняя неудача процесса
вестернизации в России связана не только с промахами наших реформаторов и
псевдореформаторов; ее следует понять как завершение монологовой модели в
истории, как созревший "запрет" на пассивное эпигонство, нигде не дающее
приемлемых результатов.
Эта демократизация исторического процесса, требующая перехода от
пассивного следования к самостоятельному творчеству, резко усложняет ход
политической истории. Рушатся прежние политические синтезы в виде
сложившихся многонациональных государств, империй, блоков; былые "монолитные
единства" уступают место разноголосице множества новых политических акторов,
претендующих на самостоятельность и самобытность. Их импровизации нередко
производят удручающее впечатление, но такова цена перехода от монологических
моделей к полифоническим, оркестровым. Аналогичный кризис перехода в свое
время претерпели западные демократии, когда их электорат из однородного в
социальном, этническом и образовательном отношениях слоя превратился в
массовый гетерогенный конгломерат. Сегодня мы имеем аналогичный подъем
"молчаливого большинства" планеты, вспомнившего свою культурную идентичность
и отказывающегося мириться с ролью ведомых. Похоже, то, что некоторые
называют "конфликтом цивилизаций", на самом деле является конфликтом,
характерным для демократизации планетарного исторического процесса.
Случилось так, что мишенью нового протеста народов против гегемонизма и