"Александр Сергеевич Панарин. В каком мире нам предстоит жить? " - читать интересную книгу автора

однако, заставляет в этом усомниться. Турцию до сих пор не принимают в ряд
институтов ЕС по причине ее цивилизационной инородности романо-германскому
миру. Следовательно, "европейский дом" отнюдь не является чисто
технологической конструкцией, скроенной по меркам одной только
социально-экономической рациональности. Он включает неформальные,
непроговариваемые компоненты. Но при анализе будущего статуса народа в тех
или иных геополитических новообразованиях их необходимо "проговаривать",
дабы не сеять трагических заблуждений и иллюзий.
Статус народа в том или ином цивилизационном ареале дает определенные
гарантии, то есть относится к критерию устойчивости. Следует прямо сказать:
по этому критерию Украина и Белоруссия явно выигрывают в геополитическом
союзе с Россией и, напротив, резко понижают свой статус, будучи вовлеченными
в чуждую для них романо-германскую систему.
Несколько иной расклад получается при рассмотрении отношений России с
другими частями постсоветского пространства - Закавказьем и Центральной
Азией. По критериям развития мы и здесь видим явный регресс в результате
постсоветских геополитических сдвигов. Дистанцирование от России
ознаменовалось для этих регионов не только резким падением уровня жизни в
результате экономической дезинтеграции. Оно привело также к заметной
архаизации всего образа жизни народов, включая и собственно политические
показатели.
Возврат к авторитарно-патриархальной модели социального устройства и
сужение пространства автономной личности - вот наглядные симптомы этого
процесса.
Теперь уже можно сделать вывод: отступление России в Закавказье и
Центральной Азии стало отступлением европейской идеи перед азиатской,
сужением ареала европейского Просвещения. Холодная война искажала наше
видение: противоборство либерализма и коммунизма воспринималось как главный
и "окончательный" мировой конфликт. И только теперь мы начинаем понимать,
что этот конфликт был формой идейно-политической дифференциации внутри
европеизма. С этой точки зрения конфликт между СССР и Западом можно сравнить
с Пелопоннесской войной между Афинами и Спартой. Спартанский коллективизм и
афинский индивидуализм развертывались в рамках общих универсалий греческой
цивилизации, ослабление которой дало новый шанс Востоку. Понятно, почему
Запад мог разыгрывать "мусульманскую карту" в противоборстве с СССР как
сверхдержавой. Непонятно, почему он продолжает разыгрывать ее против России.
Отступление России в тюрко-мусульманском ареале означает не победу
западноевропейской версии Просвещения над коммунизмом, а поражение
Просвещения как такового, вытесняемого мусульманской допросвещенческой
архаикой.
Статус той или иной державы в определенном регионе мира, несомненно,
связан с ценностью той культурной системы, которую она олицетворяет сама и
распространяет в окружающем пространстве. С этой точки зрения геополитика
становится гуманитарной наукой. Гуманитаризация геополитики, как и
гуманитаризация экономических и социологических дисциплин, осуществляется по
мере осознания культурных детерминант общественной жизни. С учетом этого
резкое снижение статуса России как традиционного проводника европейского
Просвещения в Евразии - факт настораживающий.
Необходимо поставить вопрос: почему коммунистической России удалась
роль просвещенческого центра Евразии, а посткоммунистической России,