"Александр Сергеевич Панарин. В каком мире нам предстоит жить? " - читать интересную книгу автора

удерживать, организовывать и цивилизовывать пространство прямо связана с
напряженностью ее исторической веры в Большое время. Впрочем, вряд ли это
является экзотической особенностью одной России. "Пространственное чувство"
современного пострелигиозного человека всюду отличается одной особенностью:
те или иные регионы мира выстраиваются в иерархию по критерию их временного
исторического потенциала. Не случайно борьба между главными геополитическими
соперниками современного мира развертывается в виде конкурса проектов
постиндустриального будущего.

Тупики "фаустовской культуры"

Свои программы будущего современные цивилизационные регионы записывают
на языке великих религиозных традиций. Некогда М. Вебер, связавший
капитализм с протестантской этикой, обосновал мировое лидерство
протестантского Запада. Вскоре, однако, обнаружилось, что мобилизационную
мораль можно сформировать не только на базе протестантской религиозной
традиции; как оказалось, конфуцианско-буддийская традиция способна рождать
не менее впечатляющие проекты. Однако если европоцентричной гордыне здесь и
дается отпор, то все же довольно ограниченный. Германия и Япония, прежде
воплощавшие альтернативу атлантизму, но потерпевшие поражение во Второй
мировой войне, взяли экономический реванш, доказав, что они умеют играть по
правилам торгово-рыночной атлантической цивилизации не хуже ортодоксальных
атлантистов. Это не было вызовом самой модели, это был вызов в ее рамках.
Причем подчеркнем: речь идет не только о Германии, но и о Японии. После
буржуазной революции 60-х годов прошлого века японская элита разделилась на
сторонников антизападного азиатского альянса и западников, проповедующих
"выход из Азии". После 1945 года западники возобладали, и Япония вошла в
число великой западной "семерки".
Что касается стран второго эшелона развития, не подвергшихся
американской оккупации, то судьба их наверняка будет иной. В первую очередь
это касается Китая. Нет сомнения ни в том, что Китай при любом раскладе сил
не будет принят в систему "большого Запада", ни в том, что его элита не
станет проводить политику тотальной вестернизации. После того как эта
политика обнаружила свои разрушительные внутриполитические и геополитические
последствия в России, Китай в этот капкан уже не заманишь. Это означает, что
в Дальневосточном регионе намечается многозначительная поляризация двух
модернизационных и геополитических стратегий: в рамках послевоенной
атлантической модели и в какой-то новой альтернативной форме. Геостратегам
предстоит внести поправку в свою лексику: в частности, понятие
"Тихоокеанский регион" предстоит заменить каким-то новым, отражающим
наметившуюся альтернативность японской и китайской моделей. Последняя явно
не укладывается в атлантическую парадигму и тем самым представляет особый
теоретический и практическо-политический интерес.
Эти два события - новый модернизационный путь Китая и поражение
прозападного курса России, вытесняемой из "европейского дома" в глубь
Азии, - заслуживают серьезного осмысления. Проводимая Западом политика
раскола единого полиэтнического пространства посредством поощрения
"этносуверенитетов", с таким успехом примененная против России, непременно
станет применяться и к Китаю. Чем больше усиливается Китай, тем больше у
двух сверхдержав - Японии и США - мотивов противостояния ему. У Японии это