"Александр Сергеевич Панарин. В каком мире нам предстоит жить? " - читать интересную книгу автора

проявляются и в социально-экономической сфере (апологетика чистого рынка,
без элементов социального государства), и в геополитике (новые переделы
мира), и в культуре (постмодернистское развенчание культурных и моральных
норм в духе теории никем не регулируемого "естественного отбора").
Парадокс долгосрочных геополитических проектов состоит в их
обесценивании на путях прорыва в иное историческое время, где прежние
пространственные ограничения и пределы потеряют смысл. Можно сколько угодно
заниматься геополитической бухгалтерией, сводя балансы утраченных и
обретенных земель и морей, территорий-мостов и территорий-проливов, но
несомненно одно: долгосрочный геополитический прогноз, касающийся "логики
пространства", невозможен без учета логики исторического времени.
Здесь хотелось бы упомянуть об одном настораживающем парадоксе
современного либерализма. Если идеологии, выросшие из Просвещения, неизменно
исходили из преимуществ единого большого пространства перед малыми,
этническими, то современный либерализм не стесняется в конъюнктурных
политических целях разрушать большие цивилизованные пространства, когда они
кажутся ему прибежищем враждебных сил. Характерно то, что сегодня США
используют против России тот же самый прием, какой "демократическая" Россия
в 1990-1991 годах использовала против СССР: "берите столько суверенитета,
сколько сможете взять". Даже марксисты, которых трудно заподозрить в избытке
осторожности и исторической ответственности, предпочитали сохранение единых
крупных государств и единых пространств. Нынешняя Россия на собственном
горьком опыте убедилась, что тактика двойных стандартов заводит в тупик.
Поощряя этносуверенитеты как таран против коммунизма, она теперь имеет дело
с ними уже в качестве внутренней враждебной силы, способной расколоть и
взорвать и то, что осталось на ее долю от бывшего СССР.
Нет сомнения, что с подобным процессом предстоит столкнуться и Западу,
хотя сегодня этнические и государственные границы в его ареале в основном
совпадают. Во-первых, даже субэтносы в определенных условиях способны
политизироваться и потребовать суверенитета. Во-вторых, огромный
демографический наплыв с Юга на Север (арабы из стран Магриба во Франции,
мексиканцы и пуэрториканцы в США, выходцы из Юго-Восточной и Дальневосточной
Азии в большинстве западных стран) готовит этнические и конфессиональные
дисбалансы уже в обозримом будущем. Если великие суперэтические,
просвещенческие по своему происхождению синтезы разрушаются и
дискредитируются из конъюнктурных политических соображений - с целью
ослабить конкретного противника, то эффект бумеранга, несомненно, сработает.
Выше уже отмечалось, что главная творческая удача российской
цивилизации - способность формировать большие межэтнические синтезы - стала
ее ответом на вызов равнинного евразийского пространства. В таком
пространстве негде спрятаться и изолироваться, следовательно, должно
научиться дружно жить вместе. Но сегодня весь мир становится "равнинным" -
то есть глобальным и взаимозависимым. В нем тоже невозможно спрятаться,
создавая неуязвимые анклавы для избранных. Поэтому безответственное
разрушение больших суперэтнических синтезов и заигрывание с племенными
богами ради так называемых "стратегических целей" по большому счету следует
оценить как стратегию самоубийства. Но единые большие пространства следует
отстаивать как общецивилизационное достояние не только потому, что они -
условия межэтнического мира. Они являются и условиями развития.
Современная культурология различает великие письменные традиции