"Орхан Памук. Меня Зовут Красный" - читать интересную книгу автора

сзади по голове.
Уже после того как я сбросил труп в колодец, я подумал, что сделал все
слишком грубо, как совсем не подобает истинному художнику.

Я - ЭНИШТЕ

Для Кара я - эниште, но так получилось, что не только он, все называют
меня Эниште. Кара приходил к нам еще тридцать лет назад, когда мы жили на
окраине Аксарая,[20] на тенистой улице, где росли каштаны и липы. Летом я
сопровождал в поездках Махмута-пашу и тогда Кара с матерью перебирались в
наш дом. Его покойная мать была старшей сестрой моей покойной жены. Кара
было в ту пору шесть лет, он плакал, если плакала мать, молчал, если она
молчала, и боязливо посматривал на меня.
Сейчас передо мной взрослый мужчина. Он выказывает мне уважение:
почтительно поцеловал руку, преподнес в подарок монгольскую чернильницу со
словами: "специально для красных чернил". Кара сидит напротив меня,
аккуратно подобрав ноги, а я вспоминаю годы, когда мать часто приводила его
сюда, считая, что будущее его - в нашем доме; я заметил, что он любит книги,
и это сблизило нас, он стал моим подмастерьем. Я рассказывал ему, что
художники Шираза, уведя на самый верх рисунка линию горизонта, открыли новый
стиль. Все художники изображали несчастную Лейлу, сгорающую от любви к
Меджнуну, в пустыне; так они подчеркивали ее одиночество. Я объяснял
мальчику, каким образом великому мастеру Бехзаду удалось изобразить ее еще
более одинокой, хотя он рисовал, как она готовит пищу, разжигает огонь в
очаге, идет меж шатрами в толпе женщин.
Как все молодые мужчины, посещавшие наш дом, Кара, конечно же, был
влюблен в мою единственную дочь Шекюре. В те времена в мою красавицу были
влюблены многие; я относился к этому спокойно. Но любовь Кара, который был
своим человеком в доме и мог видеть лицо Шекюре, представляла определенную
опасность. Он не сумел, как я надеялся, побороть эту любовь и совершил
ошибку, открыв моей дочери свои пылкие чувства.
После этого ему пришлось забыть дорогу в наш дом.
Я думаю. Кара знает, что через три года после того, как он покинул
Стамбул, моя дочь, будучи в самом прекрасном возрасте, вышла замуж за
сипахи;[21] этот легкомысленный тип, оставив ее с двумя детьми, отправился в
военный поход, и вот уже четыре года мы не получали от него или о нем
никакой весточки. Слухи по Стамбулу распространяются быстро, по тому, как
Кара смотрит мне в глаза, я догадываюсь, что он давно обо всем узнал. Вот и
сейчас, просматривая лежащую на подставке книгу о душе, он прислушивается к
голосам за дверью - два года назад дочь с сыновьями вернулась в мой дом.
Мы сидели в комнате, где зимой я занимался рисованием. Я видел:
Кара чувствует, что в соседней комнате находится Шекюре. Я поспешил
перейти к главному, к тому, что изложил ему в письме, вызывая его из Тебриза
в Стамбул:
- Сейчас я готовлю книгу, точно так же, как ты в Тебризе, когда
заказывал книги художникам и каллиграфам. Мой заказчик - наш сиятельный
падишах, опора нашего мира. Книга делается в тайне, и падишах тайно дал мне
деньги через Главного казначея. Я договорился с лучшими художниками из
художественной мастерской падишаха.
У нас иллюстрация делается к самой интересной сцене рассказа: первая