"Орхан Памук. Меня Зовут Красный" - читать интересную книгу автора

которые годами лежат, сокрытые от людских глаз. Но мне не терпелось поскорее
найти улики, ведь дома меня ждет Шекюре; не хотелось верить, что великий
мастер хочет провести все отпущенное нам время в этой холодной комнате.
Не помню, сколько томов мы просмотрели. Перед нами чередой проходили
миниатюры, выполненные в разных мастерских на протяжении веков, нарисованные
теряющими зрение художниками, а вокруг нас громоздились доспехи, шлемы,
сабли и кинжалы с алмазными рукоятями, привезенные из Китая покрытые пылью
чашки и изящные уды, подушки и килимы,[64] изображение которых мы видели на
рисунках.
После вечернего намаза, услышав, как снаружи открывают дверь, мастер
Осман заявил, что у него нет никакого желания уходить отсюда, он будет всю
ночь рассматривать рисунки, иначе не сумеет должным образом выполнить волю
падишаха; я сразу решил остаться с ним и с карликом и сказал об этом.

Я - МАСТЕР ОСМАН

Перелистывая окоченевшими пальцами страницы и разглядывая миниатюры в
книгах, посмотреть которые я мечтал сорок лет, я был, несмотря на холод,
совершенно счастлив и чрезвычайно взволнован: я успел, я еще не ослеп и
держу в руках желанные тома; время от времени, увидев, что тот или иной
рисунок еще лучше, чем о нем рассказывали, я шептал: "Благодарю тебя, Аллах,
благодарю тебя, Аллах!"
Я действительно большой мастер, и всезнающий, всеведающий Аллах,
конечно же, видит это, а значит, в один прекрасный день я ослепну, но хочу
ли я этого сейчас?
В слабо освещенной, забитой изумительно красивыми вещами комнате
присутствие Аллаха было особенно ощутимо, и я попросил: "Дай мне посмотреть
все эти книги, дай наполнить глаза красотой!" Так осужденный на смерть хочет
последний раз взглянуть на окружающий мир.
Легенды в книгах повествовали о слепоте, о любви и мудрости Аллаха.
Не знаю, насколько мое волнение разделяли Кара и карлик. Открывая все
новые тома, я ощущал печаль тысяч художников, которые ослепли, отдав свой
талант жестоким шахам, ханам, беям, правившим в больших и маленьких городах.
Под утро мы с карликом достали из железного сундука знаменитый список
"Шах-наме" Тахмаспа; Кара спал на красном ушакском ковре,[65] положив голову
на бархатную, расшитую жемчугом подушку. Увидев эту книгу, я сразу понял:
для меня начинается новый день.
Книга была такая тяжелая, что мы вдвоем с Джезми-ага с трудом подняли
ее. Я дотронулся рукой до книги, которую двадцать пять лет назад видел
издалека, и понял, что под кожей переплета - дерево. Когда умер султан
Сулейман Кануни, шах Тахмасп на радостях, что избавился наконец от этого
падишаха, который трижды захватывал Тебриз, прислал новому султану -
Селиму - караван верблюдов с подарками, среди которых были чрезвычайно
богато оформленный Коран и эта книга, лучшая из имевшихся в шахской
библиотеке.
В то время для нас, османских художников, восхищавшихся обыкновенными
книгами с несколькими рисунками, рассматривать громадную книгу, в которой
было двести пятьдесят рисунков, было все равно что бродить по великолепному
дворцу, когда все спят. Молча и почтительно мы смотрели на изумительные
миниатюры в ней, а потом долго говорили об этой книге, спрятанной за семью