"Орхан Памук. Меня Зовут Красный" - читать интересную книгу автора

смотреть, что бы выложить, и в этот момент в дверь постучали.
В дверях стояла продрогшая Хайрие. В руке письмо. Я снова уложила узел,
взяла письмо и вышла из дома. На утреннем холоде наш еврейский квартал с
домами-развалюхами выглядел совсем жалким. Дойдя до улицы, где жил Хасан, я
остановилась у его дома и закричала во весь голос:
- Продаю!..
Дверь открыл отец Хасана, очень вежливый абхаз. Едва я успела вынуть
письмо, как из темноты появился Хасан и схватил его. Я, как всегда, молча
ждала. Он быстро пробежал глазами коротенькое письмо:
- Больше ничего нет? - спросил он, отлично понимая, что нет. И прочитал
вслух:
"Кара-эфенди, ты приходишь к нам в дом и сидишь целый день. Но, какя
слышала, ты пока ни строчки не написал для книги моего отца. У тебя нет
никакой надежды, пока ты не закончишь книгу".
Держа письмо в руке, он смотрел на меня с укором, будто я была виновата
в том, что происходит. Не люблю я этот дом.
- Она больше не пишет, что замужем, что муж вернется с войны, - сказал
он. - Это почему?
- Откуда мне знать, - ответила я. - Не я же пишу эти письма.
- Что это за книга отца Шекюре?
- Ты разве не слышал? Говорят, падишах платит за нее.
- Я слышал, что художники, работающие над этой книгой, убивают друг
друга. То ли из-за денег, то ли из-за того, что рисунки в ней не угодны
Аллаху. Говорят, кто посмотрит на эти рисунки, тотчас ослепнет.
От Хасана я отправилась на улицу, где жил Кара.
Поскольку Шекюре не написала о возвращении мужа, а слова "никакой
надежды" связала с определенным условием, Кара, конечно, вправе надеяться. Я
с интересом следила за тем, как он читал письмо. Радость на его лице
сменилась беспокойством, даже страхом.
Выйдя из дома, я открыла кошелек, который дал мне Кара; там было
двенадцать акча и письмо. Меня мучило любопытство, и я заторопилась к
Хасану. Перед лавкой зеленщика были разложены капуста, морковь, огромный
лук-порей, которые, казалось, звали: смотри, выбирай, но мне было не до
овощей.
Пока Хасан разворачивал письмо, я сгорала от нетерпения: "Ну? Что
там?".
Он прочитал:
"Душа моя, Шекюре, ты хочешь, чтобы я закончил книгу твоего отца. Знай,
что у меня нет никакой другой цели. Именно для этого я прихожу к вам в дом,
а не для того, чтобы беспокоить тебя, как уже писал тебе. Я прекрасно
понимаю, что мая любовь к тебе - это мое личное горе. Но из-за этой любви я
никак не могу написать то, что хочет твой отец, мой Эниште, для своей книги.
Как только я чувствую твое присутствие в доме, я замираю и не могу помогать
твоему отцу. Этому одна причина: через двенадцать лет я лишь однажды видел
твое лицо в окне и очень боюсь забыть это видение. Если бы я еще раз увидел
твое лицо вблизи, я перестал бы беспокоиться и легко закончил книгу твоего
отца. Шевкет вчера водил меня в дом повешенного иудея. В этом пустом доме
нас никто не увидит. Приходи туда сегодня, когда тебе удобно, я буду ждать.
По словам Шевкета, ты видела во сне, что твой муж умер".
- Я знаю, какой Шевкет умный и сообразительный, ведь мы столько лет