"Вячеслав Иванович Пальман. Песни черного дрозда (Песни черного дрозда - 3)" - читать интересную книгу автора

ущельями, бросали из стороны в сторону, и дрозд, наверное, испытывал
огромное удовлетворение, всецело отдавшись захватывающей воздушной
акробатике.
Облетев свою гору, дрозд плавно скользнул в долину и, все так же
купаясь в потоке воздуха, обследовал ее до старой лесовозной дороги. Только
тут он позволил себе присесть на светло-зеленый бук. Тотчас раздалась его
музыкальная трель. Исполнив ее, он подскочил и нырнул вниз, где увидел,
наконец, вчерашнего оленя, свидетеля схватки с коварной лаской.
Олень сперва услышал, а потом и заметил птицу, уши его дрогнули. Он
стоял между двух горбатых скал, упрятав коричневое тело под густым кустом
ольхи, выросшей у болотца. Олень, видно, собирался лечь, когда дрозд
поприветствовал его как старого знакомого, и теперь ждал, не придумает ли
еще что-нибудь эта веселая, забавная птица, его добрый друг и верный страж
спокойствия.
Дрозд слетел пониже, закачался на тонюсенькой ветке почти над самой
оленьей спиной, изобразив в звуках несомненное удовольствие от встречи. И
тут же, желая повеселить животное, замяукал по-рысиному, а потом свистнул,
как озорной мальчишка, и смело перескочил на спину оленя. Тот передернул
кожей, повернул уши назад, а дрозд уже деловито переступал по спине и шарил
клювом в густой оленьей шерсти. Рогач замер от наслаждения, уши его вяло
свалились. Все спокойно, все хорошо, можно и постоять, пусть он там
пощекочет в свое и в его удовольствие...
Идиллия кончилась внезапно. Дрозд подскочил, пересел на ветку и издал
предупреждающее "че-еррк-фьють". Олень насторожился и подобрался, готовый
умчаться. Но умная птица не повторила звука тревоги, а молча снялась и
полетела вниз по долине, туда, где была дорога.
Каким-то очень изощренным слухом или чутьем дрозд прежде оленя уловил
странные и очень слабые звуки на этой дороге. Звуки в общем-то не привычные
для леса, хотя и не страшные. Кажется, он их слышал уже не однажды. И теперь
хотел проверить, так ли это.
В километре от оленя на дороге, полуприкрытой дубами, стоял человек с
собакой. В руках его поблескивал отполированный, чуть согнутый рог с
красивым серебряным окладом и цепочкой, которая соединяла рог с ременным
поясом человека поверх старого брезентового плаща.
Поперек груди у лесного путника висело ружье. Рядом, касаясь левой
ноги, стояла огромная черно-белая собака с короткими ушами на широкой,
лобастой морде.
Грозный вид человека с ружьем и собакой почему-то не испугал дрозда. Он
бесстрашно уселся в тридцати метрах от них и, явно адресуясь к собаке,
громко, даже вызывающе, протрещал свое длинное "черр-ка-черр-к", а потом еще
и присвистнул.
Человек быстро глянул в его сторону и усмехнулся. Затем поднял рог к
губам, и томительно-длинный звук, чем-то напоминающий призывный крик рогача
в осенние месяцы, опять пролетел над долиной.
Ничего нового или неожиданного: этого человека с собакой, этот странный
для тихого леса звук черный дрозд знал и слышал; словом, они были знакомы.
Сделав круг над оленем, который все еще стоял и напряженно вслушивался
в едва долетавший звук рога, дрозд уселся на ветку, произнес длинную
щелкающую фразу без всякого намека на тревогу и тут же вспорхнул, помчавшись
теперь уже напрямую, к своим родным местам, к своему лохматому явору. Может