"Марина Палей. Под небом Африки моей" - читать интересную книгу автора

невольного Ванькиного самопосрамления. Причина эта была сугубо технического
свойства. Смещение первоначальной дислокации (спальное место, оказавшееся в
другой комнате) - смещение, которое не уловила навигационная Ванькина
система, неизбежно привело к автоматическому смещению точки назначения... То
есть Ванька прилежно двигался к традиционной точке своего ночного назначения
(сортир), неукоснительно следуя указаниям автопилота. Однако вследствие
изменения точки старта, при строгом соблюдении той же самой траектории ,
точкой посадки оказался не унитаз (я теперь понимаю, что Ванька нашаривал на
комнатной стене ручку слива) - точкой посадки оказался не унитаз, а моя
сумка.
Если винить кого-либо в этой ситуации, то, я полагаю, исключительно и
всецело Германа.

Nzega

"И вот наступило утро, но все еще длилась ночь..." Говоря конкретней,
утро наступило часа через два, потому что встал Иван.
- Худжамбо? (Как дела?) - бодро-пребодро обратился он ко мне на
суахили.
- Акунта матата. (Превосходно.)
- Ты, Мазай, это... Я тут вчера... в смысле, сегодня... ты уж это...
Вставай, пидарас!! (Герману) - Сейчас мы с Мазаем навеки брататься
будем... - Вставай, я сказал, колода долбаная!
Он пнул братца в бок, нырнул под мой диван - и выволок оттуда странную
штуковину. Это был чемодан. Полагаю, он знавал Первую мировую войну. А
может, и революцию. В таких швейцарских кофрах борцы за народную волю, как я
уяснил из русских же фильмов, прятали бомбы, револьверы, члененые трупы и
прокламации.
- Маза, слушай: тут у меня самое ценное. Самое-самое ценное для меня,
понимаешь? Моя проза и мои стихи, начиная с шести лет. Ты понял, Маза, что
хранится в этом архиве?! - с этими словами он наклонился и откинул ветхую
крышку. - Ссы на это!! Ты слышишь, брат?! Я сказал - ссы!!!
Далее мне пришлось отчаянно бороться с двумя братьями сразу, которые
пытались насильственно стянуть с меня трусы; сопротивляться мне было тем
более тяжело, что мой мочевой пузырь на тот момент пребывал в крайне
переполненном состоянии - и готов был взорваться - или безвольно
опорожниться на благородно-смуглые, винтажного вида Ванькины манускрипты -
ибо ладонь то Ваньки, то его братца - во время наших жестоких барахтаний -
упрямо пыталась схватить мой беззащитный отросток, чтобы направить его
возможную струю именно туда.
(Сейчас, через двадцать лет, мне весьма интересно, как эта сцена
выглядела со стороны.)
Я мысленно взмолился перед своим предком - и он незамедлительно
подсказал мне решение.
- Иван!! - завопил я. - Телефон звонит!! Не слышишь ты, что ли?!
- Кого? - поморщился Иван. - Звонок не работает.
Но какой-то важный момент братания был упущен. Я вырвался, натянул
трусы, мысленно подмигнул предку, а вслух сказал:
- А ты вот возьми трубку!
Уже в туалете, облегченный, расслабленный, я сидел на крышке унитаза