"Роберто Хорхе Пайро. Веселые похождения внука Хуана Морейры " - читать интересную книгу автора

эти мечты были, разумеется, весьма туманны и изменчивы, а моя честолюбивая
воля колебалась и ощупью искала настоящего пути, способа поведения, который
привел бы ее к великим деяниям. Обстоятельства были не слишком благоприятны,
и я долгое время понапрасну ждал озарения, призывающего к действиям.
Между тем спящая принцесса, или ее замена, была совсем недалека и
вполне досягаема: она жила в заколдованном лесу напротив нас и только того и
ждала, чтобы я разбудил ее.
Этой принцессой была единственная дочь дона Ихинио Риваса, человека,
который разделял с моим отцом (хотя и на вторых ролях) политическое
руководство департаментом. Звали ее Тереса и, по моим нынешним
представлениям, в те времена она была девицей столь же заурядной, как ее имя
(а может, имя мне кажется заурядным, оттого что принадлежит ей?). Однако же
тогда она показалась мне чудом природы, ибо обладала всем обаянием юности, а
в нашей сельской иерархии занимала место, не уступающее рангу принцессы,
равно как я мог считаться некоронованным принцем. Смуглая, с черными глазами
и волосами, овальным личиком, тонким, прямым носом, большим пунцовым ртом и
немного выдвинутым вперед подбородком, она не отличалась ни одной заметной
чертой, но нежная, как у всех брюнеток, кожа и легкий румянец на круглых
щеках были очаровательны и так и подзадоривали поцеловать ее или куснуть,
словно спелый плод. Тереса была среднего роста и несколько толстовата, из-за
того что мало двигалась и любила полакомиться; она казалась приземистой,
хотя, будь хоть немного потоньше, выглядела бы грациозной. Впрочем,
привлекательны были и ее добрый, мягкий взгляд, чуть-чуть рассеянный или
сонный, и медленная певучая речь, - она говорила слегка пришепетывая,
переливающимся медовым голоском. В общем, это была самая обыкновенная
креолочка, но случись в Лос-Сунчосе конкурс красоты, она получила бы первый
приз. Просиживая часами у окна старого обсаженного деревьями дома, который
стоял напротив нашего на улице Конститусьон, Тереса - некогда моя подруга в
младенческих играх - неустанно следила глазами за моей беготней взад и
вперед, а я даже не обращал на нее внимания и не задумывался о причинах ее
интереса ко мне. Но когда я почувствовал любовное томление и начал мечтать
об идеальной женщине, я невольно устремил свой взор на нее, надеясь, что
наконец осуществится моя поэтическая мечта вдохнуть первый аромат цветка,
распустившегося в оранжерее или, по крайней мере, в ухоженном, возделанном
саду. Этот hortus conclusus[5] привлек все-таки мое внимание и пробудил во
мне чувство, внешне подобное любви; то была любовь надуманная, едва
проснувшееся воображение в сочетании с рассудком, если вспомнить, каким
образом я понял, что со мной происходит...
Стояла глубокая ночь, весь дом был погружен в сон, а я с увлечением
читал "Мадемуазель Мопен" Теофиля Готье; и вот, словно история любви
Ланселота, поразившая Паоло и Франческу, эта чувственная книга вызвала у
меня внезапное, никогда небывалое головокружение. Я услышал зов властный,
непреодолимый, и, словно во внезапном озарении, возник передо мной
окруженный ореолом образ Тересы, какой я никогда ее не видел ни воочию, ни
мысленно; она была прекрасна, соблазнительна, овеяна новым, колдовским
очарованием. И сила этого духовного толчка была столь велика, что я - как
будто свидание наше было назначено заранее - в детском порыве вскочил с
постели, второпях оделся и, не думая о смехотворности и нелепости своего
поведения, бросился на улицу и под покровом ночной тишины, в полном
одиночестве среди спящего селения, принялся кидать камешки в окно той, кого